По пятницам в ОАЭ, как и во всех арабских странах – выходной. Пятница – такой же святой день для мусульман, как для евреев суббота. Однако поскольку в остальном мире выходные по субботам и воскресеньям, эмиратские офисы в большинстве своем автоматически увеличивают число выходных до трех в неделю. Впрочем и в четыре будних дня там никто особо не напрягается. С полудня до 15, а то и до 16 часов – длинный обеденный перерыв из-за жары, наподобие испанской сиесты. Но если испанцы после сиесты работают еще 3-4 часа, то в Эмиратах этим заняты разве что ударники труда. После "обеда" половина офисов тоже не работает, разве что сидит дежурный секретарь. Поэтому в Эмиратах рабочая неделя, наверное самая короткая в мире – фактически не более 12 часов, четыре дня по три часа. Чем не санаторий?
Моя командировка подходила к концу. Однажды в пятницу утром, когда на меня надвигались ужасные три дня полного безделья в отеле при пустом кошельке, ко мне за завтраком подошел один постоялец. Это был немец лет под пятьдесят, мы познакомились. Конрад – так его звали – предложил мне проехаться с ним. Это было лучше, чем торчать в отеле, но я все же спросил, почему он выбрал для компании меня? Ответ удивил: "Тут на весь отель всего десяток белых людей, заметить нетрудно. Я слышал, что вы говорите по-английски и видел, как вы делаете утром зарядку на пляже. Вот и подумал, почему бы не пообщаться с нормальным человеком".
Мы сели в его припаркованный "Лэнсер", который Конрад назвал самым старым верблюдом в Эмиратах. Проехали сначала на судоверфь морских яхт, где Конрад что-то консультировал. Он показал мечту местного шейха, еще стоявшую на стапелях. Размеры судна существенно превосходили наши речные "трамвайчики". Яхта была сверхдорогая – целиком из алюминия. И хотя водоизмещение ее было около 170 тонн, но по размерам она бы сошла за 400-тонную, т.к. алюминий вдвое легче стали. Вот оказывается, в чем был секрет этих белоснежных "летучих голландцев", вихрем проносившихся вдоль дубайского взморья…
Когда солнце поднялось выше, мы спрятались в ресторане пятизвездного отеля Kempinsky, где Конрад за шведским столом проверял емкость моего желудка блюдами и ассортиментом алкоголя. На вопрос о том, кто будет платить, он махнул рукой так, будто это была чашка кофе. Как сказал Филатов, "при такой-то снеди как не быть беседе?". Конрад говорил с каким-то уникальным немецко-арабским акцентом и церемонился с английским произношением еще меньше, чем арабы (а они звук "r" произносят точно как русское "р"). Немец работал в арабских странах уже более двадцати лет и был инженером-нефтяником, свой английский выучил самостоятельно, по учебнику без кассет. С чисто немецкой педантичностью он произносил звук "j" как "й", а "v" как "ф". Когда он сказал, что он тут не в отпуске, а на работе, это прозвучало так "ай эм он йоб хер, нот он факейшн". Это прозвучало как смесь англо-русского мата, и мне пришлось объяснять Конраду, почему я вдруг улыбнулся. И тогда мы засмеялись уже вдвоем. Обсудив вкратце исторический опыт Германии и СССР, а также питейные обычаи разных стран, мы прошлись по добыче нефти на шельфе и перешли к нравам обитателей пустынь. Ибо аравийский немец Конрад насмотрелся тут на всех – от кочевников до королей.
Жителей Аравии очень трудно удивить техническими чудесами (хотя Эмираты – страна чудес). Если простой бедуин, еще вчера ходивший пешком и мечтавший о собственном верблюде, получает в руки новое авто и мобильник, то вряд ли он будет читать инструкцию. Раз уж Аллах дает такие подарки, то он сам и научит ими пользоваться – вперёд, жми на педали и кнопки! Подчиненный Конрада, работающий в его полевом офисе, называется ассистентом инженера. Вооруженный только мобильным телефоном, он предпочитает работать сидя на полу, т.к. там прохладнее и удобнее. Храня традиции предков в эпоху изобилия, ассистент не упускает шанса поймать на полу пробегающего таракана и съесть его. Конрад возмущается "Как ты можешь это кушать?". Бедуин улыбается в ответ и отвечает "Сэр, а вы сначала попробуйте!".
Щедрость арабов к своим детям не знает границ. Так почтеннейший король Саудовской Аравии стал уникальным примером для всего мира. В отличие от тысяч белых правителей, держащихся за скипетр до последнего вздоха, король Фахд на старости лет понял, что сам не вечен и мудрость его в земной юдоли не абсолютна. Передав вожжи правления сыну, и ныне стоящему у власти, Фахд отошел от дел и предался невинным стариковским хобби. Одно из них – безопасное авторалли по дворцовому саду под сенью пальм и пение павлинов. Садясь за руль любимого "Роллс-Ройса", старик сам заводил двигатель, включал кондиционер, потом ставил рычаг автоматической коробки передач на нейтраль и начинал рулить. Привод лимузина обеспечивался четырьмя охранниками, толкающими его сзади, а следом полз автобус с дежурной сменой гужевых квартетов…
Другие члены королевского дома проводили время еще веселей. Например, дядя монарха, получивший пост морского министра, любил лично проверять пограничные посты. И если не понравится что-то в акватории, то сидя на береговой вышке, он мог полоснуть из пулемета по стальному борту проходящего иностранного корабля. Потом с улыбкой меломана прислушивался к вою сирены на борту, включал селекторную радиосвязь и ждал апелляции капитана судна к руководству порта по вопросу пограничного инцидента.
- Господа, в чем дело? Почему по мне стреляют?
- Вы вошли в наши территориальные воды.
- Разве? Я шел строго по нейтральному фарватеру по карте.
- Вы что, пограничного буя не видите?!
- Но по карте он должен стоять на полмили ближе к берегу.
- Мы его сегодня передвинули, привыкайте...
И приходится мореходам привыкать к местным обычаям, иногда ценой нескольких седых волос. Впрочем, воды Баб-эль-Мандебского пролива намного безопаснее сомалийских пиратов.
Конрад был счастлив пообщаться с живым русским, и с интересом узнавал сведения о нашей жизни. Когда официант, которому Конрад заказал русскую водку, поднес бокал "смирновки", куда была всыпана порция льда и вставлена соломинка, я объяснил Конраду, что русские так водку не пьют.
- Почему?
- Потому, что это уже не водка, а коктейль для школьниц.
- ???
- Все дело в крепости. В бутылке смирновской содержание алкоголя 37о. Если добавить столько льда, то через две минуты будет 15о. Но в России стандартная водка 40о, а есть еще самогон 60о.
Конрад тут же крикнул по-арабски "Хукум!" (хозяин), подзывая официанта и отчитал его тоном старого британского колонизатора уже по-английски.
- Что ты нам принес? Ты понимаешь, тупица, что если попросили русскую водку для русского, это значит без всякого льда. Ты знаешь, бараний хвост, что в России пьют водку 40о, а самогон вообще 60о и больше? Неси водку без льда, а в этой мы будем пальцы полоскать.
Я был несколько шокирован таким тоном, но официант отнесся к словам Конрада с величайшим почтением и выслушал их молча, как ценный урок. Через минуту он пришел с нераспечатанной бутылкой "Smirnoff" и наполнил бокалы. Араб был настолько любопытен, что отошел на шаг от стола и продолжал наблюдать, чем закончится тост. Когда я залпом опрокинул рюмку, хукум вытаращил глаза так, будто я выпил серной кислоты. Но увидев, что скорую вызывать не надо, удалился.
Обед закончился вполне культурно – никто не орал, не падал под стол и ничего не разбивал. Правда в вестибюле отеля двое прилично одетых мужчин вдруг упали на мраморный пол и начали отжиматься, хором отсчитывая количество по-немецки. Впрочем, на этот джентльменский спор никто из гостей даже не повернул головы – толерантность, знаете ли.
На прощание Конрад подарил мне футболку и пятисотенную купюру, чтобы я не похудел на чужбине в последние дни командировки. Данке шён! Мы обнялись по-братски и расстались навсегда, потому что Конрад после совещания в Дубае с норвежцами, австралийцами и индонезийцами спешил уже в Бахрейн. Счастливого пути!
Моя командировка подходила к концу. Однажды в пятницу утром, когда на меня надвигались ужасные три дня полного безделья в отеле при пустом кошельке, ко мне за завтраком подошел один постоялец. Это был немец лет под пятьдесят, мы познакомились. Конрад – так его звали – предложил мне проехаться с ним. Это было лучше, чем торчать в отеле, но я все же спросил, почему он выбрал для компании меня? Ответ удивил: "Тут на весь отель всего десяток белых людей, заметить нетрудно. Я слышал, что вы говорите по-английски и видел, как вы делаете утром зарядку на пляже. Вот и подумал, почему бы не пообщаться с нормальным человеком".
Мы сели в его припаркованный "Лэнсер", который Конрад назвал самым старым верблюдом в Эмиратах. Проехали сначала на судоверфь морских яхт, где Конрад что-то консультировал. Он показал мечту местного шейха, еще стоявшую на стапелях. Размеры судна существенно превосходили наши речные "трамвайчики". Яхта была сверхдорогая – целиком из алюминия. И хотя водоизмещение ее было около 170 тонн, но по размерам она бы сошла за 400-тонную, т.к. алюминий вдвое легче стали. Вот оказывается, в чем был секрет этих белоснежных "летучих голландцев", вихрем проносившихся вдоль дубайского взморья…
Когда солнце поднялось выше, мы спрятались в ресторане пятизвездного отеля Kempinsky, где Конрад за шведским столом проверял емкость моего желудка блюдами и ассортиментом алкоголя. На вопрос о том, кто будет платить, он махнул рукой так, будто это была чашка кофе. Как сказал Филатов, "при такой-то снеди как не быть беседе?". Конрад говорил с каким-то уникальным немецко-арабским акцентом и церемонился с английским произношением еще меньше, чем арабы (а они звук "r" произносят точно как русское "р"). Немец работал в арабских странах уже более двадцати лет и был инженером-нефтяником, свой английский выучил самостоятельно, по учебнику без кассет. С чисто немецкой педантичностью он произносил звук "j" как "й", а "v" как "ф". Когда он сказал, что он тут не в отпуске, а на работе, это прозвучало так "ай эм он йоб хер, нот он факейшн". Это прозвучало как смесь англо-русского мата, и мне пришлось объяснять Конраду, почему я вдруг улыбнулся. И тогда мы засмеялись уже вдвоем. Обсудив вкратце исторический опыт Германии и СССР, а также питейные обычаи разных стран, мы прошлись по добыче нефти на шельфе и перешли к нравам обитателей пустынь. Ибо аравийский немец Конрад насмотрелся тут на всех – от кочевников до королей.
Жителей Аравии очень трудно удивить техническими чудесами (хотя Эмираты – страна чудес). Если простой бедуин, еще вчера ходивший пешком и мечтавший о собственном верблюде, получает в руки новое авто и мобильник, то вряд ли он будет читать инструкцию. Раз уж Аллах дает такие подарки, то он сам и научит ими пользоваться – вперёд, жми на педали и кнопки! Подчиненный Конрада, работающий в его полевом офисе, называется ассистентом инженера. Вооруженный только мобильным телефоном, он предпочитает работать сидя на полу, т.к. там прохладнее и удобнее. Храня традиции предков в эпоху изобилия, ассистент не упускает шанса поймать на полу пробегающего таракана и съесть его. Конрад возмущается "Как ты можешь это кушать?". Бедуин улыбается в ответ и отвечает "Сэр, а вы сначала попробуйте!".
Щедрость арабов к своим детям не знает границ. Так почтеннейший король Саудовской Аравии стал уникальным примером для всего мира. В отличие от тысяч белых правителей, держащихся за скипетр до последнего вздоха, король Фахд на старости лет понял, что сам не вечен и мудрость его в земной юдоли не абсолютна. Передав вожжи правления сыну, и ныне стоящему у власти, Фахд отошел от дел и предался невинным стариковским хобби. Одно из них – безопасное авторалли по дворцовому саду под сенью пальм и пение павлинов. Садясь за руль любимого "Роллс-Ройса", старик сам заводил двигатель, включал кондиционер, потом ставил рычаг автоматической коробки передач на нейтраль и начинал рулить. Привод лимузина обеспечивался четырьмя охранниками, толкающими его сзади, а следом полз автобус с дежурной сменой гужевых квартетов…
Другие члены королевского дома проводили время еще веселей. Например, дядя монарха, получивший пост морского министра, любил лично проверять пограничные посты. И если не понравится что-то в акватории, то сидя на береговой вышке, он мог полоснуть из пулемета по стальному борту проходящего иностранного корабля. Потом с улыбкой меломана прислушивался к вою сирены на борту, включал селекторную радиосвязь и ждал апелляции капитана судна к руководству порта по вопросу пограничного инцидента.
- Господа, в чем дело? Почему по мне стреляют?
- Вы вошли в наши территориальные воды.
- Разве? Я шел строго по нейтральному фарватеру по карте.
- Вы что, пограничного буя не видите?!
- Но по карте он должен стоять на полмили ближе к берегу.
- Мы его сегодня передвинули, привыкайте...
И приходится мореходам привыкать к местным обычаям, иногда ценой нескольких седых волос. Впрочем, воды Баб-эль-Мандебского пролива намного безопаснее сомалийских пиратов.
Конрад был счастлив пообщаться с живым русским, и с интересом узнавал сведения о нашей жизни. Когда официант, которому Конрад заказал русскую водку, поднес бокал "смирновки", куда была всыпана порция льда и вставлена соломинка, я объяснил Конраду, что русские так водку не пьют.
- Почему?
- Потому, что это уже не водка, а коктейль для школьниц.
- ???
- Все дело в крепости. В бутылке смирновской содержание алкоголя 37о. Если добавить столько льда, то через две минуты будет 15о. Но в России стандартная водка 40о, а есть еще самогон 60о.
Конрад тут же крикнул по-арабски "Хукум!" (хозяин), подзывая официанта и отчитал его тоном старого британского колонизатора уже по-английски.
- Что ты нам принес? Ты понимаешь, тупица, что если попросили русскую водку для русского, это значит без всякого льда. Ты знаешь, бараний хвост, что в России пьют водку 40о, а самогон вообще 60о и больше? Неси водку без льда, а в этой мы будем пальцы полоскать.
Я был несколько шокирован таким тоном, но официант отнесся к словам Конрада с величайшим почтением и выслушал их молча, как ценный урок. Через минуту он пришел с нераспечатанной бутылкой "Smirnoff" и наполнил бокалы. Араб был настолько любопытен, что отошел на шаг от стола и продолжал наблюдать, чем закончится тост. Когда я залпом опрокинул рюмку, хукум вытаращил глаза так, будто я выпил серной кислоты. Но увидев, что скорую вызывать не надо, удалился.
Обед закончился вполне культурно – никто не орал, не падал под стол и ничего не разбивал. Правда в вестибюле отеля двое прилично одетых мужчин вдруг упали на мраморный пол и начали отжиматься, хором отсчитывая количество по-немецки. Впрочем, на этот джентльменский спор никто из гостей даже не повернул головы – толерантность, знаете ли.
На прощание Конрад подарил мне футболку и пятисотенную купюру, чтобы я не похудел на чужбине в последние дни командировки. Данке шён! Мы обнялись по-братски и расстались навсегда, потому что Конрад после совещания в Дубае с норвежцами, австралийцами и индонезийцами спешил уже в Бахрейн. Счастливого пути!