Фото Укринформ
Спустя полтора месяца после трагедии украинского судна "Нефтегаз-67" в Гонконгском заливе на Родину вернулись первые двое из шести спасшихся моряков. 38-летний радист Вячеслав Макаревич и 33-летний моторист Александр Луничев на встрече в Черноморском рассказали родным членов экипажа и корреспонденту "Сегодня", что произошло в тот злополучный вечер 22 марта в Южно-Китайском море с их кораблем.
- Неужели всё произошло настолько внезапно и нельзя было спасти всю команду? Ведь опытные моряки говорят, что сближение просматривается уже на расстоянии 5 миль (почти 10 км). Почему вы не разошлись с "китайцем" и не смогли скоординировать свои действия по радиосвязи?
- Сразу же хочу отметить, что наш экипаж не виноват, – отвечает начальник радиостанции "Нефтегаза-67" Вячеслав Макаревич. – Они нас просто "нашли". Нас практически догнали. Мы пытались избежать этого столкновения, ушли в сторону, но "китаец" практически промчался по правому борту нашего судна. Капитан всё видел и слышал, сейчас разбирается следствие. Поведение китайцев было более чем странным. Мы первыми начали маневр, уходили влево. Но в точке, где мы должны были расходиться, "китаец" нас, наоборот, догнал. Мы выходили с ними на связь, пытались связаться на всех частотах, но они молчали. Их сухогруз нас переехал и дальше пошел. Нас, по сути, раздавили. Наш капитан, как я считаю, сделал в той ситуации всё возможное, он не дал ударить нас в надстройку – туда, где отдыхали люди. Как мы спаслись? Не знаю. Но как уже выяснилось, некоторые тела нашли в каютах, и это говорит о том, что всё очень быстро произошло – в течение двух минут. Выпрыгивать за борт уже не надо было – просто перешагнул и – вода.
- А почему на современном судне люди так и не услышали сигнал тревоги в своих каютах?
- К сожалению, удар был такой силы, что наше судно сразу обесточилось, – вспоминает Макаревич. – Звуковые сигналы были, но видимо наши люди не посчитали, что что-то серьезное происходит. Там же в Гонконгском канале, по которому мы проходим 2,5-3 часа такое интенсивное движение, что сигналить приходится, как машине на автотрассе. Обычная рабочая ситуация. Если бы мы знали, чем она закончиться! С палубы вниз предупредить всех капитан послал Максима Нежинского. Его задача была бежать вниз и кричать всем по каютам. А капитан – сколько у него было возможности кричать, он столько и кричал в трубку: "Столкновение! Тонем!!" Во время столкновения я был у себя. Удар был такой силы, что я ударился головой об переборку и у меня помутилось сознание. Я босиком на мостик – к капитану: "Что делать? Давать SOS?" А он уже даёт. Я вам клянусь. Потом я добрался до своей каюты с нижней стороны. Передо мной захлопнулась пожарная дверь, если бы еще буквально секунда – я бы ее не открыл, это однозначно. Третий помощник капитана, который был на вахте – сюда же. И когда уже корабль опрокинулся, я успел жилет ухватить, каюта была на распашку. Жилет я уже завязывал на себе лежа в тамбуре, в перевернутом судне. И у меня еще мысль: "Хоть бы нащупать в темноте эту дверь и чтобы она открылась" Если бы я опоздал на секунд 30-40, меня бы придавило водой и я бы дверь уже не открыл. Я в темноте нащупал ручку, дверь просто выскользнула и всё: вода. Я кричу: "Есть еще кто живой?" Когда еще раньше выбегал босиком на мостик – видел стармеха. Дима Макаров за 20 минут до столкновения заходил ко мне. Знаю, что все механики побежали в машинное отделение – определить степень повреждения, оценить пробоину. Побежали спасать корабль. Матросы почти все отдыхали уже в каютах. Боцман, на сколько я знаю, в это время уже ложится отдыхать, читает книжки перед сном. Старпома капитан отправил в каюту, потому что на утро намечалась работа. А у нас на "ручках" стоит только капитан или старпом... Потом уже после этой трагедии, пока жил в гостинице, я всё время ходил по коридору с секундомером и замерял, как я смог спастись и что я мог бы успеть еще сделать за эти две минуты. Ну ладно бы я ошибся на десять секунд – всё: ни больше, ни меньше.
- Зачем всем механикам и мотористам надо было бежать в машинное отделение, когда судно уже шло ко дну?
- Пытались спасти судно. Потому что мы славяне, мы такие люди. Нас так учили. Я сам до сих пор не верю, что наш "пароход" военного исполнения, с двойной защитой корпуса ушел ко дну за две минуты. Не понимаю, как его вообще можно потопить?..
- Многих ребят видели в последний момент на палубе, почему же они не спаслись?
- Да, я сам видел многих на палубе. Но судно опрокинулось и потом перевернулось, образовалась гигантская воронка – их засосало внутрь водой.
- Еще из детских книжек и фильмов мы все запомнили, что капитан покидает корабль последним. Почему он оказался в воде раньше других?
- Судно тонуло. Капитан уже стоял по пояс в воде. Ну что ему оставалось – взять и утонуть? И кто бы доказал потом, что мы правы? Может, только благодаря ему мы сейчас и можем с вами разговаривать. И нас бы не было. Этой стране надо было доказать, что мы правы. Если бы это случилось у берегов Китая, нас бы там "красные китайцы" просто забили, чтобы вообще не было никаких свидетелей. В Гонконге хоть какие-то еще законы по отношению к другим есть.
- Я по-прежнему верю, что мой сын спасся, – говорит мама 25-летнего моториста Максима Тарана. – Его видели на палубе, он поднялся из машинного отделения. Чем больше слышу информации о представителей "Черноморнефтегаза", тем больше уверенности, что они сами не имеют полного представления о случившемся. Но при этом узнаю и совершенно циничные вещи: оказывается, наши дети не были застрахованы по международным нормам, и у многих просто не было контрактов. Как их при этом могли выпустить в море – непонятно. Нам всем присутствующим на собрании в Черноморском зачитали документ, в котором ясно значилось: "Нефтегаз-67" застрахован, но страховка не распространяется на капитана и экипаж в случае их смерти. Незастрахованные люди спасали застрахованное судно! Потом нас пытались разубедить: "Да нет, что вы, все застрахованы по месту работы, вам это подтвердит наш человек из отдела социального страхования". Но по всем международным нормам – они там были по сути нелегалами!
Наталья Киндюк: "Радист успел прихватить не только жилет, но и свои документы"
- Я разговаривала и с теми, кто спасся, и с представителями "Черноморнефтегаза", которые были в Гонконге во время спасательно-поисковой операции, – делится своими сомнениями дочь 53-летнего судового электрика Николая Киндюка.- Но от этих разговоров у меня только больше сомнений и вопросов без ответа. Сколько же на самом деле времени понадобилось капитану и остальным, чтобы отплыть от уходящего на дно судна на безопасное расстояние – так, чтобы их не засосало той же гигантской воронкой? Как тот же радист успел вернуться с капитанского мостика к себе в каюту, найти жилет и прихватить в той суматохе, в уже опрокинутом на борт судне, свои документы? Да еще и завернуть их в непромокаемый пакет? Ведь вернулись сейчас домой те, у кого при себе оказались документы. У меня впечатление, что это какая-то заученная версия. Я не могу понять, как капитану до последнего момента было неясно, что столкновение огромных судов неизбежно. Возможно, его просто не было в рубке.
Тамара Нежинская: "У сына отняли шанс на спасение"
- Он в тот вечер был на вахте, на рулях, – рассказывает мама 20-летнего матроса Максима Нежинского. – И Максим должен был выжить вместе со всеми, но видимо у него уже такого шанса нет. Я читала отчет: при ударе машины остановились, судно было обесточено. Матрос Нежинский был послан предупредить членов команды. Я не понимаю, почему моего ребенка послали, или пусть даже не Максима, а другого ребенка? Почему их послали предупреждать по каютам? Должен же был еще работать аварийный дизель и была же возможность подать сигнал тревоги! Почему ребенок был послан вместо сигнализации? Я не знаю, что сказать. Если он был на вахте – значит у него был шанс спастись, но ему почему-то этого шанса не дали. Был бы здесь капитан, я бы у него спросила, почему он не побежал кричать, а дал задание моему сыну.