Сегодня - 70 лет со дня начала Сталинградской битвы
Сегодня 70 лет начала Сталинградской битвы — одной и самых кровопролитных битв ХХ века. В этом сражении решилась судьба всей Второй мировой: победи в ней немцы — они отрезали бы советские войска от каспийской нефти, "крови войны" (горючего для техники). "Для СССР это была большая моральная победа, она показала, что немцев можно бить!" — рассказывает историк Александр Филь, начальник центрального музея Госпогранвойск Украины. "Сегодня" попросила ветеранов вспомнить о днях той битвы.
Читайте также 70 лет с начала Сталинградской битвы: 200 дней "мясорубки"
ЖИВЫЕ И МЕРТВЫЕ: "МЕНЯ ПОХОРОНИЛИ ЗАЖИВО"
Киреев. В госпитале после тяжелого ранения начал писать стихи, у ветерана 15 книг
Говорят, что сапер ошибается один раз. Киевлянин Георгий Александрович Киреев за годы войны разминировал 10 000 мин и снарядов. Был трижды ранен. Его прошило восемь фашистских пуль, осколок попал в ребро, а в Сталинграде его сочли убитым и отправили родителям "похоронку".
"Нас бросили в атаку сразу же после переправы через Волгу. Мы отогнали немцев километра на два и закрепились. Воевали там долго. И наступали, и отступали. Но страшнее всего было именно в первый день. Уже потом привык, думал так: "Убьют — так всех убивают; ранят — ну что делать; выживу — хорошо будет, — рассказывает Георгий Александрович. — Всякое было. Несколько раз было так, что ни воду, ни еду нам не могли привезти. Сухарями питались или смотрели — не убило ли где взрывом лошадь? Когда видели погибшего коня, кидались к нему с ножами, отрезали куски мяса и потом варили конину. Было и так, что над нашим окопом песня лилась, и от нее слезы на глазах выступали. Но песни пели очень редко".
В октябре 1942 года в блиндаж, где находился Георгий Александрович, попал снаряд. "Нас там было человек 15, выжили только трое. Часа три-четыре мы просидели в завале, потом начали выбираться. Рыли землю кто чем мог: кто ножом, кто котелком. Наконец, выбрались, а тут подоспели бойцы, увидели меня окровавленного и отправили в госпиталь. Через время рана зажила, меня отправили в другую часть. А мои старые товарищи, когда разгребали завал, увидели мой вещмешок. Долго не размышляли, решили, что я погиб, и отправили похоронку родителям: "Ваш сын в бою за Советскую Родину, проявив мужество и героизм, убит. Похоронен в братской могиле". Представляете? Хорошо, что между мной и домом связь не прерывалась, я им часто писал, они — мне. Вот в одном из писем и сообщили, что меня похоронили. Я родных успокоил: произошла ошибка, я жив-здоров". После Сталинграда Георгий Александрович освобождал Смоленск, Белоруссию, Литву. Закончил войну в Восточной Пруссии, затем вернулся в Киев. Его похоронка сейчас в музее.
И МЕРТВЫЕ ВОЕВАЛИ. Историки и ветераны до сих пор спорят о количестве погибших в Сталинградской битве. "Я думала, что все цифры занижены. Ведь 200 суток эта мясорубка работала. Рассказывали, что солнца во время авианалетов видно не было — по 1200 самолетов было над Сталинградом. Постоянно взрывы, взрывы. Я, бывало, думала: "Успею до трех досчитать между разрывами?" Но нет. А сколько было раненых, убитых... Солдаты не успевали увозить погибших. Мне уже после войны рассказывали, что из закоченевших тел наши солдаты делали бруствер, защиту от пуль — ведь не везде окопы были. И когда в конце войны фронтовик видел медаль "За оборону Сталинграда", то говорил: "Какие вы молодцы! Смогли не только выжить, но до Берлина дойти", — рассказывает еще один ветеран Сталинградской битвы Антонина Ленкова.
НОВОБРАНЦЫ: "БОЙ БЕЗ КОНЦА"
Александр Князев 4 месяца воевал в Сталинграде
"В 1942 меня призвали в армию и отправили в пехотное училище, — вспоминает 88 летний Александр Князев (Днепропетровск). — Проучился полтора месяца, а затем в Сталинград. Вместе с нами ехали моряки Тихоокеанского флота. Эти ребята отслужили 4—5 лет и заметно от нас отличались — такие крепкие, сбитые. А мы были совсем мальчишки, в начале войны наши гимнастерки были 46-48-го размера!" Мы переправились очень удачно, но утром нас засекли, начали бомбить. В воздухе запахло кровью, земля дрожит под ногами, и понимаешь, что этому бою нет ни начала ни конца. Рядом с нами вспыхнули нефтеналивные баки. Горящая река потекла в Волгу, и пленка нефти горела прямо на реке. Температура была такая, что на наших телах тлели гимнастерки. Завязался рукопашный бой. Это был ужас. Наши моряки в тельняшках и со штык-ножами в руках шли на немцев. Схватил фашиста, повалил его на пол, придавил коленом и удар ножом! Как свиней резали... Немцы дрогнули и начали отходить. И я еще несколько дней не мог прийти в себя от увиденного, болел морально и физически, — рассказывает Александр Александрович. — Мы же совсем были молодые были! Половина роты даже от положенных "100 грамм" отказывалась. Я тогда думал: "Кончится война, вернусь домой, а отец узнает, что я пил на фронте, что тогда будет..." Отец на ремень очень нежадный был". Князев воевал в Сталинграде 135 дней и ночей: "Глядя на то, как мы сражались, немцы говорили: "Смертны ли они?"
"В ВОЕНКОМАТЕ Я ОБЪЯВИЛА ГОЛОДОВКУ"
Ленкова. Сама попросилась на фронт. Фото pro.berdyansk.biz
"Когда в 42-м я пришла к военкому и сказала, что хочу на фронт — он только отмахнулся. Говорит: "Что ты там будешь делать?" Тогда, в 16 лет, я думала, что на фронте только стреляют, поэтому ответила: "Буду подавать патроны!". Ведь всех комсомольцев-добровольцев из моего села под Сталинградом взяли, а меня нет! — вспоминает 86-летняя Антонина Ленкова, ныне жительница Бердянска. — Я начала возмущаться, кричала, что имею право защищать Родину! Трясла перед ним своим комсомольским билетом и даже объявила голодовку! Два дня сидела рядом с военкомом, брала его измором. Говорю: "Умру с голоду, но перед смертью напишу записку и обвиню во всем вас! И вас по законам военного времени расстреляют!" Он сдался: "Иди, дурочка, ты меня еще попомнишь!". И я до сих пор его вспоминаю".
Вместе с другими новобранцами Тоню отвезли в запасной полк, стоявший под Сталинградом. "Каждый день приходили "покупатели" — офицеры, которые набирали бойцов в свои поредевшие после боев подразделения. Кому-то снайперы нужны были, кому-то пулеметчики. Я и три мои подруги рвемся в бой, а нас не берут. В один из дней слышу: "Шоферы, механики, трактористы есть?". А я в первый год войны освоила трактор, сначала ремонтировала его, потом работала на нем. Обрадовалась, вышла из строя, сделала не три шага вперед, а пять — чтоб мимо не прошли. Но меня все равно пропустили. Я догоняю того офицера: "А нас почему не берете? Мы трактористы". И убедила его нас взять", — вспоминает Антонина Мироновна.
Уже через месяц стала младшим сержантом
РАБОТА. "Бросили нас в грузовик — и вперед. Подъезжаем к Сталинграду. Уже видны разрывы над городом, пламя… И вдруг машина сворачивает на север, оставив город позади. Останавливаемся в степи, — вспоминает ветеран. — Нас ведут к командиру части. Он смотрит на нас, потом на офицера, который нас выбрал: "Ты кого мне привез?". Тот: "Мне их жалко стало... В других частях — погибнут, а у нас, может быть, выживут". Командир поначалу распределил на склад, кухню. "Я возмутилась, — говорит ветеран. — Что это за Сталинградский фронт такой?! Мы пойдем только в боевые части, если они у вас, конечно, есть!".
В итоге девушек отправили в автомастерскую на колесах, где чинили искореженные в боях авто. На машинах стояли электростанции, вулканизация, фрезерные и токарные и др. станки. "Норма на ремонт двигателя — сутки, а в мирное время на это ушло бы три дня. Спали по два часа в день, работали без выходных. Когда к нам привезли "Катюши", мы трое суток не выпускали ключей из рук. Даже на обед не уходили — куски хлеба нам приносили прямо к станкам. Мы думали только о том, что каждая минута простоя этих машин оплачена кровью. И сейчас не понимаю как я, девчонка, могла такое выдержать... Но мы и победили в той битве потому, что делали невозможное!" — говорит Антонина Мироновна.