Капитана затонувшего сухогруза Василия Царюкова до сих пор считают пропавшим без вести. Спасательная операция у берегов Турции, где пропало 7 украинских моряков, уже перешла в поисковую фазу.
Семья капитана в трауре: супруга, дочь и внучка потеряли надежду увидеть его живым, но не могут даже заказать панихиду — погибшим его еще не признали.
Читайте также: Родные жертв крушения корабля с украинцами в Черном море: "Скажите хоть что-то!"
— Как ваша семья узнала о случившемся?
— У деда было правило: пока он не вернется на берег, ни о каких перипетиях он не рассказывал. Многие жуткие вещи мы узнавали много позже, дома, на даче, когда в спокойной обстановке он начинал о чем-то говорить. Обычно же коротко сообщал: все хорошо, да, было трудно, но мы справились, посудина выдержит. Только по приходу домой, когда ситуация закончилась благополучно, он мог сказать: в этом рейсе мы три раза молились, пять — прощались и т.д. Но с другой стороны, мы прекрасно понимаем, что если бы это был какой-то временной промежуток, он бы однозначно позвонил бы и что-нибудь сказал: крепитесь, будьте мужественны. Но он однозначно дал бы знать, а этого не было. Когда мы узнали, что судно затонуло, мы поняли, что это произошло очень быстро.
— А как вы раньше поддерживали связь с дедушкой?
— Если связь была из России или Украины — звонил все время, а когда был в Турции — больше общались СМС-ками и по интернету. Сердце заболело у бабушки: она отслеживала движение судна в специальной программе. Утром 4-го декабря заметила, что траектория начала сильно "вилять", видно было, что судно уходит от волны, а потом картинка вдруг замерла. Бабушка подумала, что это какая-то ошибка, "глюк", начала звонить, но связи уже не было.
— Родственники других членов команды признавались нам, что после трагедии оказались в информационном вакууме. От официальных инстанций нельзя было ничего добиться...
— Мы стали звонить в МИД и консульство, в крюинг, но везде нам сказали, что никакой информации о погибших и выживших нет. Мы сами звонили во все инстанции и добивались информации, но в итоге узнавали почти все из СМИ.
— То обстоятельство, что многие члены команды были на этом судне "новичками", могло повлиять на исход ситуации?
— Команде было 4 дня от роду. На судне все члены экипажа, кроме капитана, были только что набраны. Там были ребята, у которых это был первый рейс в жизни. Дедушка еще говорил: "Такой хороший парень у нас кок. Он так вкусно готовит, у него должно быть хорошее морское будущее — и кок выжил! Когда мы вчера об этом узнали, плакали от горя и радовались за него. Кок на год младше меня (ему 20 лет, — Авт.). Если учесть, что был аномальный шторм, они, наверное, могли даже не понять, что произошло: скорее всего, грузовой отсек отломился от рубки, а они все остались в ней и, не успев выйти, вместе с ней ушли на дно.
— Почему, несмотря на неблагоприятный метеопрогноз, судно вышло в море?
— Это чартер: судно доставляет груз в одну точку, берет там другой, и чем быстрей оно это сделает, тем меньше судовладелец заплатит за простой судна в порту. Погодные условия должны учитываться, но, по сути, на это, как на многое другое, закрывают глаза. Существует стереотип: если капитан — морской волк, то он, мол, знает, как поступать в подобных ситуациях. Ведь аномального шторма никто не ожидал. Капитана просто предупреждали: не пойдешь в рейс — не будешь плавать вообще. То же самое — с техобследованием судна: не поставишь подпись, где надо — сойдешь на берег. Такова, к сожалению, правда жизни. То, что ситуация внештатная, это никого не интересует! Если нужно заключение, что груз закреплен правильно, никого не волнует, как на самом деле будет закреплен этот груз, но заключение быть должно. Решение об этом уже принято — судовладельцем. Несогласного подставить элементарно, особенно, учитывая возраст (Василию Царюкову было 62, — Авт.). Несколько лет назад был случай, что дед отказалася подписать положительное заключение и сказал, что судно нужно либо перепрофилировать, либо прекратить эксплуатировать. Нашли другого, а его отправили на берег — он просидел 5 лет.
— Случались ли раньше форс-мажоры, говорил ли дедушка о том, в каком состоянии находился "Волго-Балт"?
— Как-то я спросила, что с судном, он ответил: не спрашивай, и тяжело вздохнул — тема была закрыта. Знаем, что ломалось что-то постоянно. Это судно он водил два месяца, и каждый раз брал с собой чемодан справочной литературы, потому что были моменты в других рейсах, когда отключалась спутниковая связь, отрубались радары и нужно было идти только по звездам. Благо, дедушке позволял огромный опыт. Однажды, в конце 70-х, ему в трюм вместе с зерном каким-то образом погрузили бомбу (дело было в горячей точке). Если бы они попали даже в небольшой шторм, до Одессы не дошли бы.
— Почему же Василий Царюков согласился идти на такую посудину?
— С одной стороны он радовался, что не придется ходить в дальние плавания и бороться с океанскими течениями и северными льдами, что здесь все близко. С другой стороны — это кусок хлеба для семьи. Он каждый раз обещал: "Еще один разок схожу — и все"...
Мечтает победить в конкурсе "Мисс Одесса" ради дедушки
Внучка капитана "Волго-Балт" сейчас заканчивает университет им. Мечникова, где изучает юриспруденцию и журналистику. Анна уже трудилась по специальности — юристом в сфере ЖКХ, а также работает моделью и демонстрирует одежду известных украинских дизайнеров. Сейчас она готовится к конкурсу "Мисс Одесса" — ради дедушки, которому пообещала сделать все возможное, чтобы победить. "Дедушка очень хотел, чтобы я участвовала. Даже два дня назад, когда мы говорили по телефону последний раз, он интересовался бабушкиным здоровьем и как я готовлюсь к конкурсу. Он с раннего детства заменял мне папу", — делится Аня. Ее мама, дочь Василия Царюкова, — педагог.
Фото предоставлены "Сегодня" А.Скляренко.