Семен Глузман
— Семен Фишелевич, вы и ваши коллеги, занимаетесь с людьми, которые выехали из зоны АТО? С кем тяжелее, со взрослыми или детьми?
— Я не занимался. Но, как правило, большинство психологов, а иногда психиатров, работают со взрослыми. С детьми работает меньшее количество, это определенная специализация — не все умеют и не все хотят, потому что с детьми сложнее. Но есть и случаи, когда психолог в комплексе работает со всеми членами семьи.
— Есть ли шанс у ребенка, который какое-то время находился в зоне боев, выехать оттуда без последствий для психики?
— Все зависит от того, как он жил там, как его оберегали родители. Если они давали ему слишком много информации и при этом держались отстраненно от него, то тогда последствия будут. Но дети переживают легче, маленькие быстро забывают, поэтому очень важен период адаптации после. Дети в принципе лечат душевные раны быстрее, а вот подростки уже хуже.
— Как вообще такая ситуация влияет на психику ребенка, каковы последствия?
— Неадаптированное поведение, какие-то немотивированные поступки. Плохая учеба в школе, ребенок не удерживается в классе, в коллективе требует особого внимания к нему. Во всяком случае, это не значит, что ребенок вышедший из этой ситуации, закончит свою жизнь в тюрьме. Если откровенно, то чаще всего судьба такого ребенка зависит не от психолога, а от родителей.
— Приемные родители, перед тем, как брать сироту, видевшего конфликт своими глазами, должны знать какие-то особенности поведения с ним?
— Да, иначе это опасно. Ситуация специфическая, но это не значит, что они должны получать высшее психологическое образование, им стоит просто пройти несколько консультаций у психолога.