Медалистка c пересаженной почкой Лариса Белева (слева). «Собралось около 1,5 тыс. участников. А я боялась, что организм не справится». Фото из личного архива
"Эти люди ничем не отличаются от всех прочих", — не устают повторять врачи. Но ведь обычные люди не смогут представить, какое это счастье — иметь в теле свои собственные органы. Это в Европе есть культура трансплантации: там создают пометки в паспорте "Я согласен быть донором" и соцрекламу типа "Не забирайте органы с собой". Для нас же это тайна за семью замками. Да и пересадки — явление скорее исключительное, чем постоянное. Например, печень на всю страну пересаживает только один врач, а почек не дожидаются около двух тысяч человек в год.
СЕРДЕЧНЫЙ. Но чудеса все же случаются. Разве задумывался отец умершего курсанта, отписывая сердце сына незнакомцу, что оно станет самым знаменитым в Украине? Нынешний его владелец — харьковчанин Эдуард Соколов. Он ждал чуда 6 месяцев, вскакивая с койки, услышав шаги в коридоре, а его состояние все ухудшалось и сердце увеличивалось в размерах: "Даже была в ходу такая шутка: я человек с большим сердцем, я так всех люблю. На самом деле, было не очень смешно", — вспоминает Эдуард. Но чудо случилось — сердце до него довезли вопреки даже пробкам в час пик.
Эдуард: "Работодатели говорили: "А вдруг ты завтра умрешь?"
"После пересадки я его не понимал: раньше застучит — значит, нужно принять таблетку, или полежать, или еще что. А тут — стучит и стучит, — вспоминает Эдуард. — Но служит мне верой и правдой — мы же с донором были почти коллеги: я офицер-ракетчик, он — будущий милиционер". Тем не менее ничего мистического с Эдуардом не происходило. Сны о доноре, если и снились, то очень неразборчивые. Хотя кое-что и вправду произошло — он начал писать книги! Даже псевдоним взял Соколов-Сердечный: "Первая моя работа — это автобиография человека с пересаженным сердцем. Прямо руки чесались, так хотелось писать!" — сознается бывший военный.
А вот настоящую, денежную работу, он нашел с трудом: "Сейчас я в пивоварне на полставки: контролирую термометры, монометры, слежу за целостностью пломб. У меня даже есть подчиненные, которые их протирают, записывают показания, — рассказывает Эдуард. — Компания о том, что трудоустроила человека с пересаженным сердцем, написала во всех газетах. Но многие не делают добра даже ради славы: когда я приходил устраиваться на работу к друзьям, те пожимали плечами: "Мы тебя понимаем, но и ты пойми: а вдруг ты завтра умрешь?" Хотя я обследуюсь в разы чаще самих работодателей".
Хотя рисков у мужчины, и правда, много: "Любая простуда может стать фатальной. Я раньше, если заболевал, валялся в постели 2—3 месяца, когда нормальный человек пришел бы себя за 3—4 дня! — говорит сердечник. — А потом я завел кота, хотя врачи мне этого "категорически не рекомендовали". Но мне он пошел на пользу: каждое утро Нюша внимательно меня обнюхивает — проводит экспресс-диагностику. Как только что-то почувствует, что горло красное, например, сразу ложится на подозрительное место — и все проходит! А все ведь началось с банальной сигареты… Делал ремонт, закурил, потерял сознание, очнулся — инфаркт миокарда…"
ЕЩЕ ОДНО СЕРДЦЕ. Второй в Украине человек с пересаженным сердцем — Сергей Маценко — живет на Черкасчине в селе Кобеляки. После распада колхоза уехал на заработки в Киев: жена, четверо детишек — всех кормить надо. Работал на стройках, где простужался, недолечивался и простужался снова. Врачи поставили диагноз — неизлечимая болезнь сердца. Чтобы были деньги на лечение, Маценко продали полхозяйства. Но лекарства не помогали даже поддержать его состояние — Сергею становилось все хуже.
Операцию переносили дважды. В ночь, когда операцию все-таки сделали, жена Сергея Валентина поседела. А когда он вернулся в село, она переживала: "А вдруг чужое сердце его изменит? И он меня не узнает? Мало ли, где душа человека спрятана, боялась, что уйдет вместе с его сердцем. Но услышала голос мужа, его шутки, и следа от сомнений не осталось! — рассказывает Валентина. — Разве что сейчас изменился: грудь, ноги и руки покрыты волосами. Но это, наверно, от лекарств. Таблетки же пригоршнями ест. На завтрак горсточка, на обед и на ужин столько же". А сам владелец чужого сердца говорит: "Мне не снятся сны другого человека. Наверное, потому что нам не сказали, чье сердце мне пересадили. И мыслей, и воспоминаний чужих нет. Не знаю, от своих куда деться".
Сейчас Сергей очень жалеет, что не может в полную силу работать по хозяйству: "Не хочу взваливать все хозяйство на плечи сына, а приходится. Но есть у меня и радости — за это время двое внуков родилось. Ради этого стоило жить".
ВНУЧКА УЧИТСЯ СЧИТАТЬ НА "ПОСЛЕПЕРЕСАДОЧНЫХ" ТАБЛЕТКАХ ДЛЯ ДЕДУШКИ И БАБУШКИ
Истенюки. Семья с пересадкой, умноженной на двоих
В Украине около 600 человек с пересаженными органами. Ирония судьбы: из этой полутысячи человек в большой стране встретились двое. Точнее так: познакомились Клавдия и Иван Истенюк 40 лет назад в Черновцах. Это была любовь с первого взгляда, свадьба состоялась очень спешно.
"Уже потом я узнала, что наши отцы страдают похожими недугами: мой в 47 лет умер от почечной недостаточности в 1966 году, тогда о пересадке даже подумать не могли. А отец Ивана — в 1984-м и был немногим старше. Мы же чувствовали себя хорошо, но склонность к заболеванию была, и жили мы как на пороховой бочке. Пять лет назад рентген выявил у мужа поликистоз почек. Болел, болел потихоньку — в Черновцах ни диализа не было, ни возможности обследоваться. Поэтому, когда почки отказали, пришлось переехать в Запорожье и целый год жить с ним в больнице, пока ему искали донора.
Когда его выписали, я стала себя нехорошо чувствовать, сделали анализы. "Какой шел, такую и нашел", — сообщил на следующий день с грустной улыбкой врач. Выяснилось, что мне тоже нужно лечение. Я не поверила, это должна была быть ошибка! У меня была какая-то эйфория от того, что мы наконец-то заживем нормально. В больнице я оказалась только тогда, когда препаратами ничего нельзя было сделать. Я ждала пересадки долгих 2,5 года — у меня тогда только родилась внучка, а я не могла ее ни поняньчить, ни даже видеть часто. Муж был рядом, но однажды уехал на свадьбу к племяннице — и сразу же сообщили, что почку для меня нашли".
Сейчас семейство растит внучку — в свои 4,5 она учится считать на разноцветных таблетках для бабушки и деда, а родственники надеются, что ее несчастье не коснется.
БИЗНЕСМЕН-ПЕРЕСАДОЧНИК
Запорожчанин Владимир Ильич после почечной пересадки основал полиграфическое предприятие и дал работу 20 таким же "пересаженным" и "диализникам". Заказы для фирмы он ищет сам, плюс, по собственной инициативе, выбивает спонсорскую помощь для Запорожского центра пересадки органов: "Например, недавно помогли поменять там кровати и поставить новые окна. А вот с компанией, которая поставляет в Украину аппараты "искусственная почка", мы сумели договориться, что она будет наши обслуживать бесплатно. Я ведь всю жизнь на руководящих должностях проработал (был, например, начальником цеха на заводе военной техники), и кое-какая командирская уверенность в себе у меня еще осталась", — смеется Владимир Ильич.
Кроме того, он возглавляет единственное в Украине Общество лиц с пересаженными органами. "В мире такие группы тоже есть, только мы единственные, кто работает на голом энтузиазме — в других стран поддерживает или государство, или большая компания".
ЛАРИСА: ПОСЛЕ ПЕРЕСАДКИ ПОЧКИ СТАЛА "ЗОЛОТОЙ РАКЕТКОЙ"
"Я была мастером спорта по художественной гимнастике, комсомолкой и просто красавицей", — c улыбкой вспоминает молодость Лариса Белева. Тогда даже в страшном сне она не могла представить, что когда-то будет зависеть от искусственной почки. "Родственники ничем не могли мне помочь, — продолжает Лариса, — родители — уже пожилые люди, дочери тогда было всего 15 лет. Трижды мне давали надежду — брали все анализы, а потом последний, по закону подлости, оказывался положительным, — то есть мой организм просто "сожрал" бы орган, как инородный. Выход был только один: ждать, и это был ад на земле.
Лариса после пересадки решила: хватит бояться проблем — и открыла с нуля собственный спортивный магазин
В то время моя дочь активно занималась теннисом, и все, на что меня хватало, — ходить с ней на тренировки и самой изредка брать в руки ракетку. На самочувствие я старалась не жаловаться, так что, когда меня увезли на пересадку, она даже не подозревала, что с моими осложнениями операция могла закончиться летальным исходом", — вспоминает Лариса. "А после операции ощущение свободы появлялось постепенно. Я наконец-то смогла вдоволь пить — воды, соков, увлеклась пряной, острой, соленой восточной кухней. У меня появилось столько энергии, что, думала, она разорвет меня на части.
Операция была рискованной, но она закончилась хорошо, поэтому я перестала бояться рискнуть и открыла спортивный магазин с нуля, даже ценой кредитов. Ассортимент ограничила только теннисной тематикой: во-первых, моя дочь — теннисистка и, чтобы обеспечить ее самой лучшей экипировкой, я изучила рынок, а во-вторых, я и сама не оставляла тренировок — теннис был моей страстью, и я могла с покупателями, такими же фанатами, часами вести разговоры.
Все это время я продолжала ходить на корт, чтобы не терять формы, остроты жизни, азарта соревновательности. А когда меня пригласили на XVI Всемирные игры трансплантированных людей, я чуть было не отказалась: такими ничтожными казалась мне мои шансы. В Бангкоке собралось около полутора тысячи участников, я страшно волновалась, что не смогу, — организм не справится с физической нагрузкой, умноженной на нервы. Но я вышла на корт, вспомнила, что за мной — мастерство и профессионализм наших докторов. И стала с ракеткой просто летать. Домой привезла золотую медаль", — не без смущения говорит спортсменка. И это при том что ей тогда, в 2007 году, было 37. В этом возрасте профессионалы уже уходят из спорта!
Сейчас она не играет, мол, бизнес, хотя и приносит прибыль, но требует внимания, дочка поступила в университет. "Я понимаю, что чужая почка не может служить мне десятилетиями. Жизнь моя, может, и будет короткой, как у мотылька, зато должна быть яркой", — рассуждает женщина.
"ЕСЛИ НУЖНО — ПЕРЕСАЖУ ЕЩЕ ОДНУ"
Родила, несмотря на риск
"Обследование перед родами показало, что беременность убьет мои почки, — вспоминает киевлянка Елена Швец. — Но я все-таки родила сына и оказалась на диализе. Никто из родственников донором стать не смог, я как врач (сосудистый хирург. — Авт.) знала, сколько пациентов умирает, не дождавшись пересадки. Потому заговаривала с родными, мол, если со мной что-то случится — позаботьтесь о сыне. Они меня обрывали: "Не говори так!" А мне так нужно было, чтобы кто-то для меня сказал: "Да, конечно". Но почку для меня нашли. Родители девушки, разбившейся в автокатастрофе, не смогли мне отказать, узнав, что я — ровесница их дочери. Но их я никогда не искала: мои бы родители, например, на месте поседели бы, увидев человека, в котором живет часть их дочери".
После операции Елена получила вторую специальность — врача УЗИ: "Я стала намного внимательнее к пациентам — никогда ни на кого не прикрикну, а на аппарате замечаю даже незначительные отклонения — больше чем другие врачи. Когда откажет эта почка, можно будет пересадить еще одну — такое уже делают. Но пока что я, как с цепи сорвалась, живу одним днем: стала чаще путешествовать, не откладываю встречи с друзьями, не ленюсь заниматься спортом. И считаю, что в жизни мне повезло — я счастлива".
ПОСЛЕ 25% ОЖОГА КОЖИ ПРОДОЛЖАЕТ ОБАЯТЬ КЛИЕНТОВ
Новое лицо. Сумела вернуться на старую должность
"Таня, у нас опять нестыковка!" — эту фразу от шефа лет пять назад Татьяна Красив слышала чуть не каждый день. Тогда она была менеджером одного из киевских агентств, которые организовывают круглые столы и торжества. А фраза означала, что ресторан (идеальный по количеству мест и расположению) просит больше, чем клиент согласен заплатить. Тогда комната переговоров становилась "черным ящиком" — туда входили недовольные заказчики и полная уверенности в себе Таня, а выходили все с улыбками на лице. Три года подряд отпуска она не видела, а когда наконец-то вырвалась на море — случилось страшное: Таня попала в аварию.
"Все произошло слишком быстро", — говорят в таких случаях голливудские актеры. Запахло гарью — и я потеряла сознание. Очнулась в реанимации, мне сообщили, что водитель умер еще в "скорой", а у меня — ожоги 2 и 3А степеней, повреждено 25% тела. Первое, что я спросила, было: "А лицо сгорело?" Врач ответил уклончиво, мол, "медицина уже до такооого дошла"... Зеркала от меня скрывали, я долго готовилась к тому, чтобы на себя взглянуть. Жалела, что никогда не смогу вернуться к любимому делу, даже если прямо спрашивать и не будут, то вместо дела будут рассматривать мои рубцы", — рассказывает Таня.
Пересадку кожи на лицо и шею ей делали за границей: "Два раза кожа не приживалась — пересаженный лоскут становился холодным", — вспоминает женщина. К этому времени сотрудники перестали ей звонить, ведь прошло три года. Но однажды Татьяне позвонил начальник и позвал обратно. Это означало, что ей придется появляться на людях — шрамы все же были видны.
Бороться с социофобией решили радикальными методами: "Поехали сразу в людное место — шум, гам. Муж взял меня под руку: "Людям все равно, как ты выглядишь". На работе женщина сразу же ощутила, что не потеряла навыков: "В первой сделке я сработала так хорошо, что наша фирма получила клиента, который уже два года верен исключительно нам".