«Нефтегаз-67» протаранило китайское судно
18 украинцев, среди которых одна женщина — повар Ольга Марсова, не вернулись домой из того злополучного рейса. Два года назад 22 марта 2008 г. в Гонконгском заливе Южно-Китайского моря (между островом Лантау и новыми территориями Сянгана) украинский буксир "Нефтегаз-67" столкнулся с китайским балкером Yao Hai. Громадный 225-метровый сухогруз, забитый под завязку кукурузой, почти под прямым углом врезался в наш борт. От этого мощного удара "НГ-67" получил большую пробоину 3х3 м и через несколько минут затонул. Из 25 человек, находившихся на буксире (24 — экипаж и 1 — представитель фирмы фрахтовщика), спаслись только 7: шестеро наших и китаянка. В команде Yao Hai пострадавших не было.
ВИДЕО: Команда "Нефтегаза-67" прибыла на свою последнюю смену. Этот клип сделал один из погибших членов экипажа, 2-й помощник капитана Дмитрий Макаров. Видео нашли на флешке, которую подняли со дна после крушения судна.
Родственники 18 моряков, погибших 22 марта 2008 года при столкновении "Нефтегаза-67" с Yao Hai
ВИДЕО: Китайцы поднимали "Нефтегаз-67", сжигая записки. Перед тем, как вытащить из воды наше затонувшее судно, рабочие исполнили ритуал: сожгли записки в память о погибших и съели поросенка. Капитан Юрий Кулемесин наблюдал за тем, как поднимали буксир.
По версии украинской госкомиссии, которая расследовала причины катастрофы, ситуация развивалась так: при подходе к бую СР-1 капитан "НГ-67" Юрий Кулемесин, находившийся на мостике с 3-м помощником Игорем Вальчуком и матросом-рулевым Максимом Нежинским, увидел встречное судно. Когда между судами было 1—1,2 мили, китайский диспетчер предложил "НГ-67" изменить курс. На расстоянии 0,5—0,6 мили наш капитан подал команду на руль "влево на борт". А примерно через 20 секунд Yao Hai резко повернул вправо и своим носом ударил "НГ-67" в правый борт за 20—25 м от кормы.
За то, что не уберег моряков, капитан Юрий Кулемесин извинился перед родными своего экипажа только спустя два года
В начале этого года окружной суд Сянгана (Гонконг) признал виновными в столкновении портовых лоцманов, китайского капитана Лю Така и капитана "НГ-67" Юрия Кулемесина. Всех приговорили к тюремному заключению на сроки от 28 до 38 месяцев. Но уже через месяц освободили под залог. За гибель 18 человек так никто и не ответил. "Я была потрясена, — рассказывает жена погибшего 25-летнего матроса Дмитрия Акуленко. — Я человек не мстительный, но мне казалось, что в этом была хоть какая-то правда, что за то, что мой Дима не вернулся домой должен кто-то ответить. Ведь так никто нам и не рассказал честно, что происходило после столкновения: почему одни успели даже спасательные жилеты надеть, а другие вместо своей жизни спасали этот буксир?"
Дима Акуленко (слева). Его жена не верит в невиновность капитана
Мама 20-летнего матроса Тамара Нежинская недоумевает так же: "Мой Максим должен был выжить — ведь в тот вечер он был на вахте, на рулях. Я читала отчет: при ударе машины остановились, судно было обесточено. Матрос Нежинский был послан предупредить команду. Я не понимаю: почему моего ребенка послали или пусть даже другого ребенка? Почему их послали предупреждать по каютам? Если он был на вахте, значит, у него был шанс спастись, но ему почему-то этого шанса не дали…" Вопросы, вопросы…
Не смог на них ответить родным и сам Юрий Кулемесин. 12 марта этого года он впервые встретился с ними в Черноморском (здесь жили многие из членов экипажа и похоронены шестеро из 18 погибших), приехав на годовщину трагедии. "Я не знала, что он будет, — рассказывает Людмила Таран, мама невернувшегося из рейса 25-летнего матроса. — Кулемесин приехал с женой и дочкой. Но к нам вышел один, вместе с представителями "Черноморнефтегаза". В зале какое-то время была тишина. Мы смотрели на него, он на нас — глаза не прятал. Перед этим между собой договорились, чтобы без эмоций, спрашивать по существу. Он все твердил, как по заученному тексту: "Мы действовали по правилам. У нас было преимущество…" Капитан подтвердил, что тумана не было, и Yao Hai они заметили за 10 минут до столкновения на расстоянии около полумили. Даже нам ясно, что для принятия правильного решения оставались варианты. Но у меня, если честно, сложилось впечатление, что он не чувствует своей вины. И потом, конечно, нас всех захлестнули эмоции — мы этой встречи два года ждали. Спрашивали у него: "Сам-то как спасся?", "Почему спасали буксир, а не людей?". От неудобных вопросов он занервничал, сказал: "Я не готовился к этим вопросам". Кто-то из наших выкрикнул: "Двух лет на подготовку не хватило?!"… Тяжелое впечатление от встречи, ведь капитан Кулемесин только в конце извинился перед нами, что не уберег экипаж. Хотя должен был с этих слов начать…".
МАМА НЕ ЗНАЕТ, КОГО ХОРОНИЛА
Максим Таран. Первая загранка обернулась для него бедой. Фото Е. Золотова
Людмиле Ильиничне вернули крест с цепочкой и часы Максима. Она говорит, что часы по-прежнему идут, и верит, что сын вернется. "Пока не расставлены все точки над "i", хоть минимальные шансы, но остаются, — надеется Людмила Таран. — Я до сих пор так и не получила результаты анализа ДНК, которые жду уже больше года. Ведь никто, кроме меня, так и не решился вскрывать цинковые гробы, которые нам транзитом через Словакию доставили из Китая. То, что я увидела, меня повергло в шок. До этого представители Минтранса и "Черноморнефтегаза" говорили нам, что тела за месяц пребывания в море превратились в "разложившийся биоматериал" и опознанию не подлежат. Предупреждали, что при вскрытии можно отравиться трупным ядом. Но, когда при свидетелях вскрыли гроб, я там увидела сухое белое тело без признаков утопления: ни единого участка мацерации, ни ссадин, ни следов от удара. Но снят скальп, вырезаны все внутренние органы. Большой родинки на правом боку я тоже не нашла. Зато все увидели в области почек на спине с обеих сторон разрезы, какие делают при их удалении! В теле, которое мне привезли, своего сына я не узнала, поэтому так и не знаю, кого же я хоронила".