Муж Семенюк: "Хорошо, хоть не говорили, что я женился по расчету! А дети? Да всякое может быть"

ВАЛЕНТИНА СЕМЕНЮК

ВОПРОСЫ

ВИТАЛИЙ САМСОНЕНКО

— Это не о нас. В жизни все будет и все бывает. Но уступать, приносить извинения, заботиться друг о друге — это главное. Я — Близнец, он — Водолей, это уже было знаковое. Он потерял свою жену, я — мужа. Мы помним все, что было. Но мы созданы друг для друга. Помню, пришли в загс, я говорю: "Не могу менять свою фамилию, меня все знают как Семенюк, как политика". А Виталик, мол, я предприниматель, меня все знают, даже фирма Самсон. Но мы решили, что я буду Семенюк-Самсоненко, а он — Самсоненко-Семенюк. И мы стали одним целым.

— Муж и жена одна сатана. Это о вас?

— Да, да. Одинаково думаем, одинаково относимся ко многим вещам, одно мнение относительно ценностей. Мы любим одинаково работу. И главное — у нас одинаковое отношение к семье.

— Стараемся позвонить вечером его маме, моей маме, его дочкам. Какая-то семейственность появилась. Сейчас ходим в ресторанчики, кафешки на праздники. Больше семейного общения стало.

— Что иного появилось в отношениях через почти месяц брака?

— Ничего иного, как будто всю жизнь были вместе, ощущение такое.

— Уважение к человеку, с которым ты разделяешь все в жизни. Когда-то приехала я домой, мама приболела. Папа в бутылки горячей воды набрал, говорит: "Положу в кровать, она холодная, нужно, чтобы мама легла в теплую". А вместе они почти 57 лет. Я чувствую, что надо дорожить друг другом, дорожить минуточкой. Когда потеряла Толю, поняла, насколько это сложно, насколько большая потеря, особенно когда тебе нужна поддержка. Я поняла, что нужно дорожить тем человеком, к которому тянется душа. Я почувствовала, что семья — это основа всего. Это понимание приходит с годами... За все, что я достигла в жизни, я благодарна и своему покойному мужу. Он дал мне испытание, и дал уверенность, в том, что я должна быть такой. Человек, который познал большие испытания, он дорожит тем, человеком, которого встретил сейчас. Это рассказать невозможно. Так получилось, что моя дверца была закрыта. Я себе не представляла, что может быть такая встреча, я просто ожила. Я постоянно жила прошлым, а сейчас хочу быть будущим.

— Любовь это …

— Раствориться в этом человеке, слиться. Себя там другим ощутить. Я другой человек: другие привычки. Как просыпаешься, как строишь день, все новое. Подчинено все не "мне", а "нам".

— Я никогда не выбрасываю хлеб — в духовку, и получаются сухарики. Как-то пришла поздно, забыла хлеба купить. Давай, говорю, чаю попьем с сухариками. А потом как-то снова задержалась допоздна на работе. Виталий звонит: "Ты еще там долго будешь? Я уже в магазин сбегал, все купил, и хлеб тоже, я тебя жду". Я была поражена. Мы же еще только встречались. Мой первый муж такого никогда не делал. А однажды мы поехали к маме, закололи поросенка, поделили его на всех. Я говорю: "Скрутим на мясорубку. Захотели котлетку или пельмени, сделаем". Муж посмотрел на меня: "Ох, какая ты у меня экономная". Вообще, я с 1994 года, как в Киеве, не покупаю ни мяса, ни овощей. Поедем с дочками в село, вырастим домашнее. Это же экологично.

— Что говорит о том, что муж не скряга, а жена — не транжира.

— То, что Валюнька не транжира, в каждой детали можно замечать. Она кусочек хлебушка не выбросит никогда, в пакетик. И пусть даже через две недели намечается поездка в деревню, она все складывает: это курочкам пойдет, это свинушкам. Ой, да я никогда не был скрягой, если бы был, то давно бы был миллиардером. А то я так: то миллионер, то не миллионер, то опять миллионер, то опять — нет. Я люблю тратить деньги, одежда у меня только дорогих фирм, все самое дорогое, машины — самые дорогие, квартира тоже недешевая. Но если жена что-то просит, то это большее удовольствие угодить, чем себе что-то купить.

— Когда мы начали встречаться, я говорю: "Давай в субботу поедем в какой-то храм". Я редко ездила после аварии в 95-м. На машину не села после ни разу ни за руль, ни как пассажир. Решили поехать в Мгарский монастырь на Полтавщине. Мы стояли там возле расстрелянной иконы Божьей матери. Купили несколько свечек для умерших. Заказали Сорокоуст. Я писала записки мужа, дядю, брата, и на родственников Виталия тоже писала я. Мы не говорили ничего, но в душе какой-то холодок пробежал. Я почитала молитву, смотрю и Виталий читает. Состояние души было — легкое-легкое. Потом в колодец монетки бросали, иконки купили, а буклет о монастыре забыли. Виталий вернулся. Выходит, смотрит так не меня. Я говорю: "Виталий Владимирович, что такое?". Мы тогда по имени-отчеству и на вы. А он: "Такой буклет хороший". Не могу передать словами, мне казалось, что он не шел, а летел с монастыря. Потом Виталий набрал воды и дает мне, и мне казалось, что я воду холодную пила, а что-то такое опьянительное. Через две субботы мы поехали в Печерскую Лавру, потом через полтора месяца — в Почаев. Мне казалось, что я сбросила какую-то тяжесть с себя. Для меня было очень сложно перенести смерть мужа, это была трагедия. Мне тогда было 36 лет, это было ужасно. 13 лет я не жила, я знала одну работу и жила прошлым. В каждой комнате у родителей по фотографии мужа. То дерево он сажал, это он делал. Такого не было, чтобы я приехала и не пошла на кладбище. Мне казалось, что мой муж мне помогал. Когда я дочку старшую отдавала, перед свадьбой поехали на кладбище, я попросила благословить, и младшую потом. У дочерей я подруга советчик, никогда не было такого, чтоб я с ними не поделилась. Даже, когда стоял вопрос о моем замужестве. Я сказала: "Дети, если он подойдет, вам понравится, тогда я решусь. Решусь, если будет как отец". И старшая внучка прикипела: "Дедушка, Витя. У нас же не было дедушки". Потянулись и дети. Я ведь была им и отцом, и матерью, и другом и помощником.

— Вы как-то обмолвились, что вышли из Мгарского монастыря, куда ездили еще до свадьбы не просто друзьями. Почему?

— Мне многое непонятно до сих пор. Какая-то там обстановка во-первых. Побывайте там — этот монастырь столько претерпел: там и склады были, и сейчас восстанавливают фрески на нем всем миром. Там настолько намоленное место, что ты там становишься, как обнаженный, со своими чувствами. И вот стал я — вот она половинка моя и все тут! И смотрю, и она вся такая дрожит и прижимается ко мне, как и я к ней.

— Были, но я никогда не вела разговоров с женатыми. Это большой грех. Попыток с их стороны было очень много, но я после этого ходила ставила свечки. А неженатых для женщин такого возраста встретить очень сложно. Я пообещала себе, что подниму детей, и до 45 лет и не красилась. Только работа, работа, работа. А завести роман — я человек верующий, и как говорила моя мама на чужом несчастье счастья не построишь. Я никогда себе бы не позволила семью какую-то разрушить. Был момент, когда я нравилась одному мужчине, он был женат. Я тогда сказала, что не пойду на такие вещи, мол, извини. Я ходила потом в церковь просила прощения у своего мужа. А о претендентках Виталия я никогда не спрашивала. Как каждой женщине мне было бы неприятно. Как было, так и было.

— Были ли у жены претенденты на руку и сердце, и почему она отказывала?. А у мужа?

— Да дураки эти претенденты — не настойчивые были! Это раз. Да и второе — я представляю с такой работой какая личная жизнь. Как в том анекдоте. Приезжает иностранец, когда открылись границы в СССР, в одну нашу семью. Ковры навешаны. Иностранец: "Ой как чистенько, аккуратненько. У вас тут уборщица хорошая". "Нет, это у меня все жена", — отвечает хозяин. За стол сажают, блюда разные, покушали хорошо. "У вас так все вкусно, повар наверное, хороший". "Да что вы, это все моя жена. Она у меня молодец, умеет готовить", — продолжает хозяин. У нас еще дача есть. Поехали покажу. "Ой, как хорошо, ухожено. Сад какой прекрасный, цветочки как аккуратно, у вас садовник замечательный", — говорит иностранец. "Ну, да что вы, это все моя жена". "Ой какой красивый домик у вас, работник есть". "Да нет жена все сделала". Вдовеем остались мужчины. "У вас, наверное, любовница есть", — шепчет иностранец. "Зачем любовница? У меня жена есть", — отвечает муж. Иностранец удивленно: "Неужели с этой лошадью еще и любовью можно заниматься?". У меня тоже были претендентки, но не мое, словом.

— В декабре мы поехали в село. Виталий попросил руки и сердца у моих родителей, хотя папе 78, маме — 77. Мама сказала: "Вы уже вправе сами все решить". Мама у меня не очень такая, чтобы расхваливать. Она сказала: "Хочу, чтобы ты сделал счастливой мою дочь". А мама Виталия на этот Новый год сюда приезжала. Не знаю, что сказала ему обо мне, но мне сказала: "Вы люди взрослые, и правильно приняли решение".

— Что первое сказали о невесте родня Самсоненко и о женихе родители Семенюк?

— Моя мама точно сказала: "Ой как замечательно, я такая счастливая, какая Валя хорошая". Так же говорят и сестра моя, и сын и дочь. Всем Валюнька понравилась, и сейчас все больше в нее влюбляются, приняли в семью, как будто она здесь все время была. Что обо мне сказала мама Валюни — не знаю.

— Что он — не знаю. А я ему — не придумала. Но обязательно хорошую косметику, он любит косметику.

— Что подарит на день влюбленных муж жене и наоборот?

— Внимание в первую очередь, цветы, конечно. А мне, что подарят — трудно предсказать. Валюнька всегда удивляет презентиками какими-нибудь. Что-нибудь божественное — иконочка, подвесочка.

— Нет еще традиций. Не родились. Хотя вот тот, кто забегает первым на кухню – ставит чай и разогревает завтрак. Обычно забегает муж. Вообще Виталий говорит: "Я скоро буду жаловаться. Нам дали не то, что медового месяца, а медового дня. В воскресенье мы повенчались, и в понедельник я была на работе. Он говорит: "Ну давай сейчас хоть на день останемся дома". Но не получается.

— Какие традиции появились в семье?

— Мне нравится вместе собираться: дети, внуки. Общаться в ресторане или дома. На день Валентина пойдем в Царское село. Считаю это самым лучшим отдыхом.

— Папа, а я — мама

— Муж для ваших детей и вы для него кто?

— Папа и мама. Иногда так робко-робко, иногда проскакивает по имени-отчеству.

— Да нет, мы ждем внука от младшей дочки. Виталий любит шутить, интриговать.

— На свадьбе Виталий обмолвился насчет детей: "Все может быть в жизни". Решение не изменилось?

— Ничего не изменилось. Считаю, что всякое может быть.

— Нет, я не брошу все-таки политику. Мы как до женитьбы выборы проиграли, Виталий тогда сказал: "Фу-у-у-х, хоть не будут говорить, что я женился по расчету". Но он меня поддерживал и сейчас тоже. Я дала избирателям слово, что я не остановлюсь. Политика это состояние души сильных людей, а я сильная. Кстати, как-то я спросила руководителя парламента Финляндии, как она стала большим человеком. Она ответила: "У меня очень хороший муж. На работе я сильная, а дома слабая". Теперь, я чувствую то же самое.

— Если в силу последних событий жена потеряет работу, то будет ли сидеть дома и вить гнездышко?

— Да слава богу, есть другая жизнь, и она не менее интересна, насыщенна и прекрасна. И у Вали есть куда приложить свои таланты. Да даже в той политике. Дома сидеть? Нет ни в коем случае, дома пусть сидят домохозяйки и работницы.