Телеведущий канала "Украина 24" и журналист Алексей Бурлаков поговорил с украинскими дипломатами и военными экспертами о том, как воспринимают войну в Украине, и помешает ли путинская пропаганда о так называемой "спецоперации" наказать россию и восстановить нашу экономику.
За все время моего изучения военных конфликтов и войн последнего времени я заметил интересную тенденцию: военный конфликт становится войной в крайнем случае, когда мировое сообщество уже не имеет другого варианта реакции. Обычно страны, не участвующие в конфликте, с радостью идут за риторикой потенциально сильной страны, типа "ну, хотите "военный конфликт" – пусть будет, вам все равно это вывозить". Но когда спор заходит в тупик – начинается разбор.
Современная информационная война не оставляет проигравших полностью, а с другой стороны – оставляет агрессору шанс оправдаться или постфактум попытаться изменить угол взгляда на историю.
Например, "кипрский конфликт" между двумя этническими сообществами на острове, а фактически – турецкая оккупация части островной страны – подается российскими, турецкими и "дружественными к ним" медиа как "кипрский вопрос", отрицая агрессивную роль Турции в событиях 70-х годов. А сама Турция представляет военную операцию как спасение турок-киприотов от этнических чисток. В итоге фактически – война, на бумаге – что угодно, кроме войны.
Сугубо по определению разница невелика, англоязычные источники в принципе очень редко используют слово "war" (война), чаще "military conflict" (войсковой конфликт, вооруженный конфликт или военный конфликт). Самое главное, что отличает эти вещи – это список целей, которые ставятся перед конфликтующими сторонами, и территория. Но, например, карабахский конфликт, который все больше источников называют войной, не распространился на всю территорию какого-либо из конфликтующих государств и не изменил политическое устройство ни одной из стран, если не считать образования самопровозглашенной "республики Арцах".
Если смотреть с этой стороны, то военный конфликт с россией еще с 2014 года на территории нашей страны – уже мог бы называться войной. Но и здесь есть моменты, ведь россия не признавала свое участие, а роспропаганда называла конфликт внутренним. Так что, выходит, все зависит от признания или непризнания своей агрессии? Выходит, агрессор сам должен сказать: "Да, у нас война" и только тогда мировое сообщество это признает?
К настоящему. Мы отчетливо видим признаки войны:
- попытка смены политического устройства;
- боевые действия по всей территории;
- разрыв дипломатических отношений.
Но зачем это признание войны войной и что оно дает? Почти ничего, ведь на репарации после победы мы можем рассчитывать и после войны, и после военного конфликта, но тогда нужно разбить противника полностью или поставить его в условия невозможности ведения боевых действий. Часть украинских дипломатов, с которыми мне удалось пообщаться, действительно не определяют особой разницы в том, как называть нашу войну с россией, но правильно отмечают, что слово "война" имеет больший эмоциональный тон и более резкий для восприятия контекст.
Для международных судов нет разницы в этих двух определениях, ведь для судов важны доказательства, а не субъективное восприятие ситуации. В то же время для политики это важно, и об этом свидетельствует недавний медийный скандал, касающийся якобы запрета на употребление в Секретариате ООН терминов "война" и "вторжение" в отношении действий России в Украине. Но это было быстро опровергнуто представителем генерального секретаря ООН и членами организации. Зачем это?
Похоже, что российское информационно-пропагандистское сообщество активно вмешивается в процесс признания своих действий агрессией в Европе, сознательно манипулируя понятиями и нивелируя общественно-политическое значение процессов, умаляя и пытаясь показать, что европейские страны якобы не видят "ничего такого" в действиях рф в Украине.
Но европейское цивилизованное сообщество на это быстро реагирует, ведь действия агрессора выходят за рамки даже обычной (как бы то ни было) войны.
Итак, совсем неважно, как именно называть войну, главное – знать, что это война, и объединиться для победы в ней, а дипломатия и международное право сработают так, как должны сработать.