Милый дедушка, Владимир Владимирыч!
И пишу тебе письмо. Поздравляю Вас с Рождеством и желаю Тебе всего от Господа Бога. Нету у меня ни папеньки, ни маменьки, ни царя в голове, ни даже Президента, только Ты у меня один остался.
А вчерась, и позавчерась, и третьего дня тоже, мне с ребятами была по телевизору выволочка. Хозяин велел всех собак галицайских на нас выпустить за то, что не хотим мы в шуты к нему наниматься, в колпаки дурацкие наряжаться, в бубенцы сатанинские бить да на наречии гортанном изъясняться. Невдомёк ему язык русский да вера православная, сам-то весь со чадами мериканскому царю в услужение подалси и нас за собою волочит.
А хозяйка евойная селедку заставляет с хвоста не по-людски чистить и ейной свидомой мордой мне в харю тычет. А еды скоро не будет никакой, даже воды чистой попить стало завозно. А спать мне велят на обочине, а когда ребятёнок ихний на ферраре катаитсо, то я вовсе не сплю, дабы не быть задавлену. Милый дедушка, сделай божескую милость, забери ты нас ребят со всем хутором домой, на Деревню, нету никаких наших возможностев…
Мы будем тебе мячи подавать, землю пахать, коров пасти, грады строить великие по всем весям рассейским, державу беречь от глаз супостата. А ежели думашь, должности нам нетути, то мы заместо Федьки вашего в подпаски пойдём, потому как ленив больно и нерасторопен. Дедушка милый, нету никакой этнической возможности, просто смерть одна. Хотели было пешком на деревню бежать, да добра нашего жалко – ведь землицы дедами-прадедами довольно намерено, что ж врагу оставлять на зорение. А когда вырастем большими, то за это самое будем тобой гордиться поболе, чем Богданом Хмельницким.
А Киев куток большой. Дома всё господские и лошадёв много, все железные, иноходцы бОльшей частью. А на Козьем болоте уж и коз не осталось, всё больше козлы да бараны. Со звездой тут ребята не ходют и на клирос петь никого не пущают – со хоругвями цветными ихни пастыри бродют, речами прелестными народ совращают, роду-племени отрекатися требуют.
Милый дедушка, а когда в Кремле будет ёлка с гостинцами, возьми мне пластиковую карточку с золочёным орехом, и отправь её на мой номер в Сбербанке – ужо тогда я образин хозяйских по всем бигмордам в лучшем виде навешаю, дабы дурь их вредная всякому сделалась видна и больше ни в жись ТАКих на хозяйство не определяли.
Приезжай, милый дедушка, хоть на танке приезжай, но возьми меня отседова. Остаюсь Твой внук Иван, родства не забывающий, а инда и другим напоминающий.
Жизнию горько наученный, кладу сие послание в непростой почтовый ящичег, но електронный – надысь ямщиков обучили на провайдеров, милый дедушка приезжай.