Волонтер Леся Литвинова с дочкой Варей
Мы встретились с Лесей Литвиновой в центре Киева, когда она выходила из Министерства социальной политики. Леся была вместе со своей дочерью, которая победно родилась на 9-е мая. Маленькая Варя похожа на ангела: ребенок спокойно сидит у мамы на руках, пока та решает очень сложные и важные вопросы. Это вопросы о том, где и как людям жить дальше.
Волонтерить Леся начала еще на Майдане. До декабря прошлого года наша собеседница работала режиссером, потом случились декабрьские события, когда все вышли на Майдан. Позиция у волонтера и матери четверых детей Леси Литвиновой однозначная – если не я, то кто. "У меня есть очень четкая стратегическая задача: я должна своим детям оставить что-то в наследство. Я могу оставить призы на полке, а могу оставить страну в нормальном состоянии. Я знаю точно, что хочу оставить страну. Моим детям здесь жить. Я не хочу, чтобы они учили иностранные языки только для того, чтобы выехать из Украины. Я очень хочу, чтобы они нормально жили в своей стране. Для меня это задача абсолютно личная, а не только общественная", – рассказывает Леся.
За последний год люди и их отношение друг к другу сильно изменились. "Мы – семья" – эта емкая фраза для украинцев обрела особый смысл. "За последние полгода я начала воспринимать всю страну, как свою личную собственную семью", – рассказывает Леся. "На Майдан мы вышли 1-го декабря. Волонтерить я начала с первых дней, когда стало понятно, что Майдан становится, появляются палатки, и люди будут тут жить. Я вспомнила, что у меня на даче лежит около 4 кубов дров, которые можно сюда привезти. Когда я доехала, встретила соседа, который в прошлом лесник, он сказал, что может организовать еще. За то время, пока стоял Майдан, мы завезли туда 20 тонн дров", – рассказывает Леся. Впрочем, это была непростая задача – доставить дрова. Хозяева лесопилок боялись нежданных проверок и преследований, поэтому они оставляли открытой лесопилку, и волонтеры знали, где и что им надо забирать. Потом машину грузили, Леся с ребятами ехали вперед, чтобы удостовериться, нет ли постов, и по телефону "вели" машину на Майдан. Дальше – больше. После первых "зачисток" Майдана стали появляться первые раненные. "У меня дома заработал небольшой госпиталь. Я видела очень сильных духом людей. Когда они только могли встать, они пытались уйти к своим, на Майдан, – рассказывает Леся. – Они падали в обморок, я их укладывала, они через несколько часов отходили, опять пытались уйти, опять падали, я опять их укладывала, и так до момента, пока они могли пересечь порог дома. Дальше я их не держала".
В мае Леся стала заниматься беженцами. Все началось с первых людей из Славянска. "Мы поехали смотреть, что нужно для переселенцев и как они обустроились. Поскольку мой телефон активно "гулял" в сети со времен Майдана, мне звонили и спрашивали, куда им идти, как быть. Чем больше втягиваешься, тем больше понимаешь, что можешь помочь кому-то с жильем, с деньгами для лечения, и выпасть из этого уже невозможно", – говорит волонтер.
Сообщество волонтеров, которое активно взяло на себя огромную часть забот, насчитывает около 30 человек. Они занимаются практически всем, начиная от того, что одевают, расселяют и кормят беженцев, закупают военную технику для АТО и собирают деньги на лечение раненным и пострадавшим. Есть отдельные люди, которые занимаются вывозом из зоны АТО. Как правило, рядом с зоной АТО есть перевалочные базы, куда переселенцев привозят, их там кормят, они там ночуют, а дальше им помогают определиться, куда можно уехать. "Волонтеры одевают, лечат, водят по всем социальным службам, потому что государственный механизм чудовищный, ужасный и неповоротливый, – рассказывает Леся. – Волонтер – человек, который сам себе придумал обязанности и сам побежал их исполнять добросовестно. Если у меня уходят знакомые на фронт и их никто не одевает, я могу просто сказать, что это функция государства и отвернуться или пойти по друзьям, начать собирать деньги, добывать броник, каску и отправлять его относительно защищенным. Помогаешь не только своим, кому-то получается помочь, а кому-то нет. Всем помочь нельзя".
Деньги собирают волонтеры в основном в социальных сетях. "Для меня это единственный вариант, поскольку у меня нет фонда, нет доступа к грантам. Были ситуации, когда к нам обращались представители ОНН, Красного Креста с предложением работать вместе, но когда они узнали, что у меня нет юрлица, оказалось, что мы не можем сотрудничать", – говорит волонтер. Правда, Леся отмечает, что помощь – это не всегда деньги. Приходится, добыв одну помощь, менять ее по бартеру на другую: "У нас уходят в зону АТО двое ребят, и им нужны каски. Денег на каски нет, но зато мы нашли броники, и сейчас ищем, где их поменять на каски".
В социальных сетях создана группа "Волонтерская сотня", это не фонд, не общественная организация, это сообщество, где люди координируют свою деятельность и помощь. Это место для обмена информацией, что и кому надо. "Мы сталкивались с тем, что одному человеку может быть оказана помощь из нескольких источников, а другому никто не поможет", – говорит Леся. Для того, чтобы помощь оказывалась максимально эффективно, волонтеры встретились вне сети, познакомились друг с другом, выяснили, у кого что лучше получается, где и у кого более наработанные связи и распределили обязанности.
Леся Литвинова очень положительно отзывается о людях, которые приезжают с Востока. По мнению нашей собеседницы, они не стараются "сесть" кому-либо на шею, и как только у них появляется возможность самостоятельно о себе заботиться, они не просят помощи. Об историях, которые ходят в сети, Леся отзывается резко: "Меньше читайте в интернете о том, что мужики прячутся, люди неблагодарные. У меня есть стойкое убеждение, что ситуация по поводу отношения к беженцам подогревается искусственно. Гуляют три-четыре истории, они стандартные, но с разными персонажами, и события в разных концах страны. Но когда начинаешь общаться и люди говорят, что это было у их знакомых, контактами никто не может поделиться, чтобы выяснить, что было. Например, растиражированная история с Ворзелем, это история о том, как сорвали со школы украинский флаг. Но не нашлось свидетелей. Это интересно тем, кто готов отказаться от Донбасса и тем, кому выгодна война".
Леся рассказывает, что те, кто в состоянии о себе позаботиться, к волонтерам не обращаются. "Я не знаю ничего о тех, кто является владельцем собственных бизнесов или просто нормально обеспеченными людьми, они решают свои проблемы самостоятельно", – говорит волонтер. К Лесе в основном приходят многодетные семьи, старики, инвалиды, те, кто не в состоянии решить свои проблемы. Например, пришлось взять под опеку мужчину с линзами, как у крота. Он инвалид по зрению и до ближайшей бомбежки не дожил бы у себя дома. Есть семьи, которые сами сняли жилье, но обращаются к волонтерам, чтобы им помогли одеялами и подушками. "У нас есть мама трех детей из Луганска. Они сами сняли жилье, обратились за помощью всего два раза – первый раз, когда приехали и им нужны были одеяла и матрасы, а второй – нужны были антибиотики для детей. Люди не хотят висеть на шее. Например, эта же мама поехала перед школой в Луганск, чтобы забрать вещи, портфели, одежду для детей. Когда ее спросили, зачем она это сделала и понимала ли она, что могла не вернуться, ее ответ был тихим и четким, что она не может сидеть на шее, но рассказала, как прошла через ад, когда пыталась выбраться из города, где нет вокзала и выехать из города нельзя". Я полностью признаю право мужчины не участвовать в войте, если он занимается сохранением собственной семьи. Но если он хочет, чтобы я его опекала, я не буду этого делать. Я могу помочь на старте, понимая, что там 3-4 детей, и они приехали в том, в чем были, а детям нужна одежда. В таких ситуациях мы помогаем детям".
"Отказать в помощи ребенку я не могу", – заявляет очень уверенно Леся. В этот момент понятно, что для нее это что-то очень важное. "Я против того, когда говорят, что не надо помогать детям! Из детей вырастет то, что мы из них сформируем. Большинство людей на Донбассе – это люди, которые борются за выживание. Им некогда бороться за высокие ценности, они изначально поставлены на границу выживания. Их задача – выжить, поэтому мы не можем требовать, чтобы они понимали, что происходит. Приезжая сюда, они видят другую жизнь, а им вкладывали в головы, что их ненавидят, могут убить. И очень многие люди, приезжая сюда, либо меняют свое мнение, либо они его просто формируют. У беженцев открываются глаза, они понимают, что их накормили, напоили, о них заботятся, детей отправляют в школы, от их историй плачут люди, а оказывается, что русский язык – это не проблема. Они понимают, что все мы союзники, все мы хотим единую страну. Для того, чтобы страна была единой, мы должны дружить, мы не должны кричать Донбасс – это уроды!".
Сейчас склад на Фроловской, куда свозится помощь отовсюду, является центром для всех беженцев. Желающих помочь много. "Очень помогают ребята из-за рубежа. Везут бытовую химию, холодильники, кроватки. Ребята на месте организовывают сбор средств, потом нас предупреждают, что к нам поехала машина и чтобы мы принимали", – говорит Леся. Есть даже желающие помочь из России. "Недавно был звонок из Москвы, женщина попросила, чтобы мы приняли ее 200 долларов, потому что в других местах отказываются принимать помощь от русских. Я ответила, что приму, о она мне ответила: "Спасибо, вы же не подумайте, мы тут не все такие, есть нормальные люди". Была история, от которой стало больно. "Мы искали кроватку для переселенцев. Мне пишет женщина из Славянска, когда там шли бои, что у нее есть кроватка, и если кто-нибудь будет везти гуманитарную помощь, может на обратном пусти ее забрать…". Леся добавляет: во время войны оголяется все, что в нас есть. Мы остаемся такими, как мы есть.
Выехать из зоны АТО сложно. Некоторые люди выезжают в Россию, а потом возвращаются в Украину через другие области. "Люди не хотят туда ехать, но когда это единственный выход, выбора нет", – добавляет волонтер. Сложно с доставкой помощи в зону АТО. "Знаете, что чувствуешь, когда уже неделю звонит женщина и заливается слезами и говорит – у меня там папа, у него диабет, он инсулинозависимый. Помогите ему, сделайте что-то! А передать его нельзя. Ты понимаешь, что там все еще живой человек, который приближается к состоянию неживого семимильными шагами, а сделать не можешь нечего! Наши ребята поехали туда с продуктами, медикаментами и попали в плен….". Непонятно и то, как дальше быть переселенцам, у которых нет уже жилья. "У меня сейчас живет женщина из Донецка, ее сын служит в Национальной гвардии, и больше у нее никого. Дом разбомбили, возвращаться ей некуда. Пока будет жить у меня. А куда возвращаться остальным – неизвестно".
Когда мы договаривались об интервью, Леся готова была встречаться в любое время. На вопрос, не устала ли она, она удивилась. "Я не чувствую усталости, но к двум часам ночи я просто вырубаюсь. Я не ложусь спать, я выключаюсь. А когда утром срабатывает будильник, я пытаюсь понять, зачем я его ставила, и когда вспоминаю, что первым стоит в моем списке, все становится на место. Есть план, есть силы, и мы готовы идти вперед", – смеется наша собеседница, которая вместе со своей семьей полностью посвятила себя помощи людям, очень нуждающимся в этом.