Сегодня — 120 лет со дня рождения Бориса Пастернака, которого с некой степенью условности можно назвать украинским поэтом. Во-первых, его родители переехали в Москву из Одессы, а во-вторых, искусствоведы склонны считать, что всего одно лето, проведенное под Киевом (в дачном поселке Ирпень), перевернуло судьбу Пастернака. В 1930-м вдали от "чудовищной Москвы" закончилась депрессия, родились новые строки, здесь же вспыхнул роман с Зинаидой Нейгауз. Уже через два года она станет его женой, но в то лето о таком развитии событий никто и помышлять не мог. Борис был уже восемь лет женат на художнице Евгении Лурье и воспитывал сына Женю. Зинаида была супругой знаменитого пианиста Генриха Нейгауза, воспитывала двоих сыновей. Решение быть вместе пришло не сразу, а чувства и переживания тех дней впоследствии подтолкнули поэта к написанию романа "Доктор Живаго".
О том, что тогда происходило в 1930-м в Ирпене, мы попросили рассказать сына поэта, 86-летнего Евгения Пастернака, который живет в Москве. "Папочка остался в Москве, мы ехали в Ирпень с мамочкой и моей воспитательницей. Дорога была тяжелой, надо было пересаживаться с одного поезда на другой, билетов не было, а у нас с собой было много вещей — везли одежду, матрасы", — вспоминает Евгений Борисович.
Первые письма, которые писала жена поэта в Белокаменную, были полны отчаяния — незачем было ехать с такими трудностями в такую даль, напрасно поддались на уговоры друзей. Да и приезд главы семейства в дачный поселок ознаменовался событием не слишком приятным. Вовсю шло раскулачивание, и местные власти решили обыскать домик Пастернака. "Хозяева совали мне в детскую кровать серебряные ложки и какие-то еще вещи... Потом их забрали. Я был маленький и меня не сильно испугала эта история", — вспоминает сын поэта.
Но за этой преамбулой последовали дни, наполненные светлой лирикой. "Река было далеко, и мы с отцом ходили купаться на песчаный карьер, собирали грибы. В доме было несколько комнат, в одной из них стоял письменный стол, за которым и работал папочка. Он любил карандаши, для них даже был специальный ящик. Писал от руки, переписывал. Подолгу сидел за работой и говорил, что счастлив тем, что родители научили его работать, не пропуская времени. А мне говорил, что его главная воспитательная задача — научить меня не мешать взрослым", — рассказывает Евгений Борисович. По вечерам дачники устраивали посиделки на одной из полян — прямо в стогу сена, где Пастернак читал стихи. Музыкальной составляющей отдыха была игра Генриха Нейгауза на рояле. Он перевез инструмент из Киева, а по дороге рояль упал в реку, но его спасли, высушили и сумели настроить.
"Отец очень радовался в Ирпене. Его письма оттуда полны радостью существования. То место, где мы жили, нельзя было сравнить с чудовищной Москвой тех лет, с карточками на продукты и очередями. Он закончил поэму "Спекторский". Здесь начинался роман с Зинаидой Николаевной Нейгауз, что переменило всю его жизнь и дало начало работе над "Доктором Живаго". Но я такие вещи не понимал и до конца лета наслаждался любовью родителей", — говорит сын поэта.
Пастернак еще в Ирпене посвятил стихотворение возлюбленной, но та позже вспоминала, что "вела себя скромно и совсем не поощряла его ухаживаний". Уже в самом конце "ирпенского периода" у окна вагона "Киев—Москва" Борис рассказал Зинаиде о своих чувствах. Он все больше влюблялся и вскоре оставил семью, а Нейгауз, чтобы разобраться в чувствах, уехала из Москвы в Киев. Пастернак несколько раз приезжал к ней, и, по словам Зинаиды Нейгауз, "все больше и больше покорял меня силой своей любви и глубиной интеллекта". В конце 1931 года Борис Леонидович развелся с Евгенией Владимировной, а в 1932 году вступил в брак с Зинаидой, и жил с ней до конца жизни. Правда, в 1946 году Пастернак познакомился с Ольгой Ивинской, и она стала музой поэта. Он был влюблен в нее, посвящал ей стихи, но при этом свой "ирпенский союз" не расторгал.
ИМЯ ПОЭТА НА ЦЕНУ ДОМА НЕ ВЛИЯЕТ
Найти дачу, в которой восемьдесят лет назад жил Борис Пастернак, оказалось непросто. Жители разводили руками, одна старушка взялась помочь, но спохватилась: "Простите, со Стельмахом перепутала". Домик был обнаружен лишь благодаря помощи сотрудников местного краеведческого музея. Еще в 50-е он был разделен на две части, и в нем живут две семьи. Одна сменила жильцов пять лет назад, а вторая хозяйка, Лидия Ивановна, живет в нем уже почти полвека. О себе особо не рассказывает: "Много говорить, да мало слушать", дескать, всю жизнь работала, с литературой не связана. Прошлые владельцы оставили после себя кипы дореволюционных книг, журналов, фото, но о Пастернаке ничего не рассказывали.
Добавим, что по словам риелторов, дома в этом районе покупают обычно под снос, чтобы построить коттедж, "а поэтов нынешние богачи знают плохо, и на цену недвижимости они не влияют".