Андрей Мазур
редактор 
Город Спитак и 58 сел, находившихся ближе всего к эпицентру, были полностью уничтожены. Города Ленинакан (нынешний Гюмри), Степанаван, Кировакан (Ванадзор) – сильно разрушены. Погибло 25 тыс. человек, раненых было более 17 тыс., лишились крова 514 тыс. человек.
КАК Я ТАМ ОКАЗАЛСЯ. Двадцать лет назад я даже в страшном сне не мог представить, что буду работать журналистом. Если было бы знал, постарался бы сохранить побольше воспоминаний о той драматичной поездке.
Известие о Спитакском землетрясении застало меня в должности молодого специалиста в Институте геофизики АН УССР. В советские времена мы активно сотрудничали с с коллегами из Армении и Грузии. Деловые отношения перерастали в дружбу. А как могло быть иначе, если южане неизменно хорошо встречали командировочных и всегда щедро "выставлялись" после каждой защиты диссертации.
Поэтому вполне естественным было решение, принятое руководством – направить друзьям-коллегам помощь, а заодно и провести геофизические исследования в зоне землетрясения.
Таким образом, через несколько дней после катастрофы, маленькая колонна из пары ГАЗ-66 и двух УАЗов двинулась в сторону Симферополя, а оттуда через Керченский пролив и Кавказ – в Ленинанкан. Фургоны грузовиков были набиты теплой одеждой, спальными мешками, продуктами – всем тем, что могло пригодиться в первую очередь людям, в одночасье лишившимся всего.
В ЗОНЕ РАЗРУШЕНИЙ. Видимо, так устроена наша память: на поверхности лежит, что-то менее значительное, а действительно страшные воспоминания загоняются куда-то внутрь. И для того, чтобы выгнать их из закоулков мозга еще нужно постараться. Поэтому сначала о вещах несерьезных, но воссоздающих атмосферу тех событий.
Обосновались мы на территории тамошнего института геофизики. Его сотрудников мы привыкли видеть в костюмах и галстуках возле доски с заумными выкладками или с рюмкой коньяка возле накрытого стола. Сейчас перед нами стояли осунувшиеся люди в телогрейках и сапогах. "Да, Андрей, нашел же ты время впервые приехать к нам. И встретить по людски не можем", – невесело шутили они.
Во дворе института мы поставили армейские палатки – в одной была кухня, в другой поселились водители. Напротив палаток красовался ГАЗ-66, в лепешку смятый свалившимися с верхних этажей плитами. "Наука", представленная несколькими молодыми людьми (в том числе и автором этих строк), палаточной романтики не пожелала и обжила лабораторное здание. Было немного страшно, что опять начнет трясти, тем более, что на стенах комнаты виднелись изрядные трещины. Но в доме было все таки уютнее. Через пару дней земную твердь опять немного качнуло, но никакого страха не было.
Пока одни занимались распределением привезенной помощи, мы пытались получить хоть-какие научные данные о состоянии земной коры в этом районе. Для этого исколесили все территорию. Такие поездки позволили взглянуть на происшедшее в общем виде. Это удавалось далеко не всем. Ведь большинство спасателей и строителей были привязаны к какому-то одному участку работ и дальше него выбирались нечасто.
Поскольку работать приходилось все время на холоде, то в поездках отогревались жуткой самогонкой, с характерным запахом то ли клея, то ли еще какой то "химии". Даже нос пальцами зажимать приходилось, когда глотал из армейской фляжки.
Почему-то запомнился танк на какой-то из развилок дорог. Его должны помнить многие из тех, кто побывал в Армении в первый месяц после катастрофы. Никакого экипажа, ни охраны возле него не было видно. Зачем он там красовался так и осталось непонятным. В конце концов машина оказалась бесхозной. Через пару месяцев после возвращения я прочитал в "Комсомолке", что им заинтересовались студенты, работавшие на восстановлении разрушенных городов. У ребят была военная кафедра и полученных знаний хватило, чтобы завести машину и подогнать ее под… горисполком. Озадаченные военные и чиновники еще долго разбирались, откуда танк вообще взялся и что с ним дальше делать…
Мы прибыли в Ленинакан в тот момент, когда выживших под завалами почти не осталось. Страшное время, когда люди чуть не дрались за подъемные краны, чтобы приподнять плиту и достать близких, уже миновало. Происходила разборка разрушенных многоэтажек, извлечение тел. В первые дни от осознания того, что рядом, в нескольких метрах – множество погибших, становилось не по себе. Тем более, что в то время среди развалин начал чувствоваться запах тления. И постоянно видишь штабеля гробов.
Почему-то запомнилась сложившаяся как карточный домик комната, в свое время служившая спальней. Расстояние между потолком и полом – не больше полуметра. Стена обрушилась и видно то, что было внутри – сплющенная кровать, помятый телевизор. Однажды вечером, уже в темноте, водитель просит заехать к знакомому, работающему на разборке завалов на окраине города. Сидим в армейской палатке, пьем чай. К нам подсаживается парень славянской внешности. Он из России, работает сварщиком. Кружка с чаем в руках парня заметно дрожит. Рассказывает, что груда бетона, темнеющая неподалеку – детский сад. Уцелевших нет ни одного. Сейчас уже не торопятся – спасать некого, извлекают тела. Точнее – тельца. Эта встреча запомнилась больше всего.
НЕМНОГО ЭМОЦИЙ. В силу возраста, мне есть с чем сравнивать те давние события. Я не был на самой Чернобыльской АЭС, но достаточно постоял с радиометром на КПП при въезде в Киев. Сотрудничество с украинским Красным Крестом дало возможность познакомиться с работой полевых госпиталей, которые разворачивают в зонах стихийных бедствий. Так вот, после Спитакского землетрясения проявилось, то хорошее, что было в СССР и которое не желают видеть "свідомі українці" и на чем спекулируют нынешние коммунисты. Возможно, в Армении это проявилось в последний раз. Я говорю об искреннем сочувствии, двигавшем множеством людей независимо от национальности и той экономической мощи, которые удалось бросить в Армению. В Спитаке наглядно ощущалось, какими ресурсами обладал СССР. Несмотря на Чернобыль, афганскую войну и бардак в экономике. Думаю, произойди такая катастрофа в любой стране третьего мира, все так бы и осталось в руинах. Однако Армения успела хотя бы частично восстановиться.
Да, бардака хватало и тогда. Для разборки завалов таких масштабов явно не хватало техники, пусть и согнанной со всего Союза. Не хватало спецов, умеющих работать среди завалов. Мы тогда поражались, например, японцам, вооруженным необходимым инструментом. Ведь иногда хватало достаточно было поддомкратить плиту на несколько сантиметров, чтобы вытащить пострадавшего. А гидравлические ножницы перекусывавшие арматуру как проволоку и циркулярки, позволявшие вырезать куски бетона? Добавьте к этому обученных на поиск людей собак и электронику, позволявшую "почувствовать" заваленного, но живого человека. Я уж не говорю о надувных госпиталях, готовыми принять пациентов в считанные часы. Ничего такого у нас в то время не было.
Иностранцы научили многому и нужно быть им благодарными, но все равно главную тяжесть ликвидации и восстановления приняли на себя другие. Самые обычные люди. Те, кого, сейчас иногда пренебрежительно называют "совками": строители, военные и спасатели, разбиравшие завалы; врачи, падавшие с ног возле тысяч искалеченных, раздавленных людей. Да и многих чиновников, которые поддерживали в работе всю ту огромную структуру помощи тоже стоит вспомнить.
ПРИЧИНЫ ТРАГЕДИИ
Почему во время землетрясения было столько жертв? Ведь близкое по силе землетрясение год спустя в Калифорнии (местности не менее плотно населенной) унесло жизни 65 (!) человек, раненых оставило около 3 тыс., а потеряли жилище "всего" 14 тыс. человек. Это на три порядка меньше по жертвам. Подобных примеров можно привести немало если говорить о землетрясениях на территориях развитых стран.
Андрей НИКОНОВ, профессор Института физики Земли Российской АН считает, что "в уровне цивилизованности, в отношении к человеческой жизни, личностным, личным и общественным ценностям". Он утверждает, что вполне конкретный ответ дан в отчете группы специалистов, работавших по заданию Политбюро ЦК КПСС. Отчет этот не получил ни тогда, ни позднее необходимой огласки. Короткое газетное изложение выглядело так: "Основной причиной катастрофических последствий землетрясения стала не столько специфика толчков, сколько недопустимые отступления от норм проектирования, вопиющие недостатки самих проектов и необычайно низкое качество строительства". Проще говоря, массовый бардак в строительстве на протяжении десятилетий.
Так же отвратительно проявила себя система гражданской обороны СССР. Вспомните, ведь мы готовились к ядерной войне с массовыми разрушениями. Спитак показал, что эффективная ГО существовала только в далеких от реальности отчетах отставных генералов, ее возглавлявших.
А ведь эти генералы должны были до тонкостей обдумать технологию спасения людей из завалов. О чем идет речь? Когда здание разрушается, часть обломков осыпается внутрь его периметра, а часть падает рядом со стенами, образуя у стен завалы. Здесь живых быть не может, они уже раздавлены обломками. Спасти можно тех, кто находиться в центре здания, в первых этажах. Но к ним нужно успеть добраться. Если в течение суток после землетрясения ничего не предпринимать, 90% пострадавших погибает от эффекта длительного сдавливания. Если груз сутки лежит на конечности, то в организме происходят необратимые изменения, ведущие к летальному исходу.
Самый эффективный способ: быстро отодвинуть обломки от стен мощными бульдозерами, освободив дверные и оконные проемы, запустить внутрь горных спасателей и шахтеров. Такая методика безжалостна к погибшим, но позволяет вызволить до живых.
Так вот, в Армении на каком-то обязательном совещании высоких чиновников некий инженер пытался вдолбить Рыжкову, что нужно применить именно бульдозеры. Он не был услышан премьером. Чиновники были поглощены призывами друг к другу "немедленно организовать помощь" и "напрячь все силы". На слова "умника очкастого" внимания не обратили. Вот и дрались люди за каждый подъемный кран, которых было крайне мало в первые дни. А те, что были, просто не могли подъехать к месту через завалы.
Увы, поведение нынешних власть имущих во время все более частых техногенных катастроф показывает, что ничему мы не учимся. Свидетельство тому – показательные поедание генералом огурцов возле перевернутых цистерн с фосфором и спасение кошек министром во взорвавшемся доме. Да и президент в белой рубашке, метушащийся с лопатой руках на фоне пожара – все это очень показательно...
Главные темы