"Права политзаключенных и членов их семей должны быть защищены законом": интервью с братом узника Кремля

7 сентября вся Украина с ожиданием и затаенной тревогой приникла к экранам телевизоров. В этот день состоялся обмен украинских заложников, до этого неоднократно откладывавшийся и срывавшийся по тем или иным причинам. Практически все внимание прессы было приковано к сошедшим с трапа самолета узникам Кремля, к встречавшим политзаключенных представителям украинской власти. И как-то в стороне остались люди, без которых ни этот, ни другие – уже состоявшиеся и еще предстоящие – обмены были бы попросту невозможны. Которые отдали за освобождение больше сил, чем вся государственная машина, которые боролись за него, возможно, больше, чем сами узники Кремля. Матери и отцы, братья и сестры, дочери и сыновья украинских узников совести. Это они ночами плакали и молились, днем обивали пороги всех возможных инстанций, вечерами писали письма и запросы, собирали деньги в соцсетях. И годами жили надеждой.

В настоящее время в Украине и аннексированном Крыму сформировалось несколько более-менее крупных и устоявшихся формальных и неформальных организаций, объединяющих близких и родных политзаключенных. Сайт "Сегодня" обратился к руководителю одной из них, общественной организации "Объединение родственников политических узников Кремля", Игорю Котелянцу с просьбой рассказать, как боролись за освобождение политзаключенных их родные все эти годы.

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

Игорь Котелянец. Фото: facebook.com/igor.kotelianets/

- Игорь, расскажите немного о себе. Насколько я понимаю, вы занялись борьбой за узников Кремля после того, как ФСБ в Крыму был незаконно задержан ваш брат Евгений Панов?

- Ну, я не знаю, как сказать правильнее – борьбой или правозащитной деятельностью. Действительно, отсчет можно начать с августа 2016 года, когда моего брата задержали. Где-то приблизительно в октябре 2016-го мы познакомились с родственниками разных политзаключенных. И решили, что нам необходимо создать общественное объединение родственников политзаключенных Кремля, для того, чтобы бороться сообща. Это объединение напрашивалось – ведь мы ходили в одни и те же кабинеты, разговаривали с одним и тем же чиновниками и требовали одного и того же. В 2016 году мы создали наше объединение. А с 2018 года я ушел полностью из корпоративного сектора, в котором работал в сфере PR, и начал заниматься только работой в общественной организации.

- Организация была создана в 2016-м. А как раньше действовали родные политзаключенных? Ведь аресты начались еще в 2014-м?

- Они боролись, но не консолидировали свои усилия.

- Чем занимается объединение родственников политзаключенных?

- Есть ключевые, стратегические цели которые мы определили целью нашей работы. Первая – облегчение жизни политзаключенных в неволе. То есть это обеспечение их передачами с едой, одеждой, бытовыми какими-то вещами, медикаментами, где это было возможно. Плюс, естественно, адвокатской помощью. Для того, чтобы, во-первых, защищать их в рамках российского законодательства и доказывать невиновность. Во-вторых, защищать их права, предупреждать пытки. Потому что если есть адвокат, если он посещает политзаключенных, меньше вероятность, что на них будет оказываться какое-то давление. Кроме того, мы документируем все эти дела, вместе с госорганами и другими организациями ищем пути освобождения политзаключенных. Ищем переговорщиков, предлагаем их государству для участия в процессе освобождения.

Ну и, наконец, одна из стратегических целей – поддержка всех политзаключенных, в том числе освобожденных, и их семей. Результатом работы по этому направлению стал законопроект о статусе заложников. Он регламентирует статус как политических заложников, которые находятся в Крыму и в России, так и заложников, которые пребывают в застенках на оккупированных территориях Донбасса. Есть рабочая группа, в которую входят юристы Украинской Хельсинкской группы, "Юридическая сотня", "Медийная инициатива по правам человека", помогают Крымская правозащитная группа, Центр гражданских свобод. И вместе с ними мы, собственно, написали такой законопроект. Он был принят в первом чтении в июне этого года, но, к сожалению, в сильно измененном варианте, по сравнению с первоначальным.

- В каком плане?

- В плане его сути. Зачем нам нужен этот закон? Для того, чтобы Украина официально признала существование заложников и предоставила им соответствующий статус. Этот статус обязывает страну бороться за освобождение заложников. И гарантирует им социальную защиту. Это финансовая поддержка на протяжении периода заключения. То есть пока человек там пребывает в заключении, государство помогает финансово родственникам: чтобы была возможность собирать передачки, ездить на свидание раз в полгода и так далее. Также государство оплачивает правовую помощь, то есть услуги адвокатов в России, а также гарантирует реабилитацию политзаключенных после освобождения. Надеемся, этот закон будет принят до конца года – он уже на финальной стадии доработки.

- Но ведь государство и так очень внимательно относится к политзаключенным. После обмена тех, кто нуждался в реабилитации, поместили в Феофанию, квартиры покупают…

- Совершенно верно. Это было сделано в ручном режиме с подачи Офиса президента, за что ему огромное спасибо. Но мы считаем, что было бы правильнее закрепить все это в законе. Потому что сегодня президент один – завтра другой, приоритеты меняются. А люди должны быть защищены независимо от того, какая власть в Украине.

И, конечно же, еще одно направление нашей деятельности – это работа на основных правозащитных международных площадках. Это Европарламент, ПАСЕ, ОБСЕ, ООН, встречи с сенаторами США и т.д. В основном работа направлена на информирование международной коалиции, которая поддерживает Украину. Какие зафиксированы нарушения прав человека со стороны России, какие пытки зафиксированы относительно наших родных, факты непредоставления медпомощи и прочее. Цель – усилить давление международного сообщества на Россию, санкционный режим, наконец-то запустить санкции не только коммерческие, но и в привязке к нарушению прав человека.

- Насколько мне известно, помимо вашей организации, есть и другие, работающие точно в таком же направлении. К примеру, объединившая родных тех, кто арестован в Крыму…

- Организация родственников в Украине (на подконтрольной украинским властям территории. – Ред.) одна: это наша организация. В Крыму действительно есть "Крымская солидарность", с которой мы коммуницируем, и в ее составе – комитет родственников крымских политзаключенных. Коммуникация с ними усложнена, потому что они не имеют физической возможности принимать участие в процессах, которые происходят в Киеве. Тем не менее мы координируем усилия. У нас есть секретные группы в соцсетях, где мы коммуницируем и решаем сообща те или иные задачи. А крымские татары, которые находятся в Киеве, входят в нашу организацию.

Нужно понимать, что у родственников политзаключенных Крыма свои, специфические проблемы и задачи. Как правило, семьи крымских татар многодетные, арест отца семейства автоматически означает, что они остаются без кормильца. Потому основная деятельность крымской организации направлена на помощь семьям. Кроме того, они ходят на суды, организовывают подпольные собрания – в общем, борются так, как это возможно на аннексированной территории. Мы, проживая на территории Украины, имеем, конечно, другие возможности.

Но в целом я хочу сказать, что мы предлагали создать формат координационного совета при президенте Украины, который бы объединил все силы, борющиеся за освобождение политзаключенных. Потому что пока такого органа нет, каждый работает как может, не согласованно друг с другом. Это неправильно, должна быть единая стратегия.

- Вы рассказали о проблемах семей политзаключенных в Крыму. А какие проблемы характерны для родных узников Кремля, проживающих на подконтрольной территории?

- Они точно так же требуют социальной помощи. Собственно, результатами нашей работы в этом направлении было создание в 2017 году отдела по вопросам лиц, лишенных личной свободы, в Министерстве оккупированных территорий. (Отдел в апреле пришлого года возглавил отец политзаключенного Павла Гриба – Игорь Гриб. – Авт.) Впервые в госорганах власти были представлены родные политзаключенных – именно в качестве родных. Этот отдел занимается оформлением социальной помощи. В прошлом году осенью появилось постановление правительства о выплате семьям политзаключенных – впервые за пять лет – социальной помощи в размере 100 000 гривен. Это помощь на посылки, на поездки, на адвокатов.

Но скажу вам откровенно, что на адвокатов она тратится крайне редко. Потому что адвокаты в России – это приблизительно 1-2 тысячи долларов в месяц. Соответственно, этих ста тысяч может хватить, в лучшем случае, на 3 месяца адвокатской помощи. Поэтому эти деньги – в основном на посылки, на еду, медикаменты. Иногда, если хватает, на поездку на свидание. А по адвокатам мы работаем отдельно. Как правило, это деньги западных фондов, причем мы ведем переговоры с фондами по каждому заключенному персонально. Либо же второй вариант – это помощь со стороны МИД. Они имеют возможность помогать – не всем конечно, а процентам 10 родственников заключенных – с оплатой адвокатов. Почему не всем? Потому что МИД – внешнеполитическое ведомство. А у нас 80% узников – это Крым, территория Украины, по которой МИД не может работать. Но в большинстве родственникам приходится самим оплачивать. Это неподъемная сумма, нужно искать деньги, и мы этим занимаемся.

- А почему не привлекаются бесплатные адвокаты? На общественных началах либо юристы правозащитных групп в России?

- Работа адвокатов на общественных началах – миф. Адвокаты должны быть оплачиваемыми. На общественных началах российский адвокат может работать только в том случае, когда он может извлечь из этого какую-то выгоду. Например, PR. Но если это PR, эффективно он работать не будет. Заниматься должным образом оформлением документов, качественно защищать. Только тратится время, чтобы раздавать комментарии и т.д. Я с этим сталкивался и работал с такими юристами. Эффективность работы адвоката, которому ты не можешь поставить задачу, минимальна. Они неуправляемы, что хотят, то и делают, могут даже не выходить на связь. Посчитают нужным – подадут апелляцию, не посчитают нужным – не подадут. У них всегда есть другие дела, которые они считают более важными.

Окончание следует

Напомним, недавно президент Украины Владимир Зеленский анонсировал новый обмен пленными с Россией.