Дарья Нинько
На входе в рабочий кабинет в одном из павильонов ВДНГ нас встречают Максим Бахматов и Макс Яковер – лидеры команды, которая пришла работать в Экспоцентр полтора года назад. Бахматов – успешный бизнесмен, собственник IT-компании UGE GmbH, основатель и продюсер украинского Comedy Club. В 2014 году, участвуя в благотворительном проекте "Частичка сердца", он провел 33 дня за стеклом витрины магазина "Цитрус" на Крещатике. Тогда удалось собрать около 1,6 млн грн на покупку кардиоимплантов для спасения жизней 32 детей с врожденным пороком сердца.
Макс Яковер – основатель популярного коворкинга "Часопис", сооснователь интернет-издания DreamKyiv.com, партнер проекта "Интересный Киев". В прошлом он более четырех лет возглавлял департамент IT и связи Киевского метрополитена.
За полтора года работы на ВДНГ Бахматов и Яковер сумели кардинально изменить ее историю. Теперь Экспоцентр перестал быть убыточным и уже приносит прибыль. Территория становится всесезонным семейным центром отдыха. Новые руководители подошли к вопросу развития комплексно. Теперь здесь, кроме пустующих зданий, леса и дорожек, есть локации для спортсменов, бассейн, кинотеатр, концерт-холл, детские комплексы и прочее. В течение года на территории Экспоцентра проводятся различные мероприятия, начиная от ГогольFest и заканчивая комплексными программами развлечения по сезонам.
Руководство Экспоцентра меняет не только курс развития, но и традиции ВДНГ. Раньше дирекция располагалась в огромном помещении, где все было в советских традициях – с размахом, чтобы видно было: тут сидит начальство. Бахматов с Яковером переехали в небольшое помещение, расположенное рядом с центральными павильонами. Новый офис выглядит как современный хаб: стены – белый кирпич, старая мебель и отреставрированные окна, что придает особую изюминку дизайну и выглядит очень современно и креативно.
Государство в государстве
- У вас очень креативный офис. Где находилось прежнее руководство?
Максим Бахматов: В одном из павильонов – памятнике архитектуры, построенном в стиле древнегреческой портики. Там было 2000 кв. м площади, 8-метровые потолки – дворец! Там всегда сидело руководство. Это классический директорский кабинет времен былой ВДНГ. Через полгода мы начали ремонт в здании в 5 раз меньше и уже этим летом переехали. В этом светлом небольшом здании хочется создавать что-то новое, а не ковыряться в старом (в плохом смысле слова). Хотя из старого тоже можно делать хорошие вещи.
У людей в голове настолько укрепилось мнение, что если государственное – значит, неэффективное, некрасивое, жлобское, хамское и так далее, что стоит им увидеть что-то непохожее, сразу возникает мысль, что это уже стало частным
- ВДНГ осталась государственным предприятием. Что изменилось?
М.Б.: У нас часто об этом спрашивают. Это было и есть государственное предприятие. Форма собственности не изменилась – изменилось отношение к управлению предприятием. У людей в голове настолько укрепилось мнение, что если государственное – значит, неэффективное, некрасивое, жлобское, хамское и так далее, что стоит им увидеть что-то непохожее, сразу возникает мысль, что это уже стало частным. Нет. Это государственное предприятие, которое продолжает находиться под юрисдикцией Администрации президента Украины.
- Сколько тут земли?
М.Б.: Приблизительно 300 гектаров. Из них 180 га – лес, который недавно получил статус заповедного, в нем самая большая концентрация дубов и платанов в Европе. Для сравнения: весь Трускавец – 714 га. То есть у нас в управлении находится приблизительно половина Трускавца. Но таких возможностей и такого количества туристов у нас нет, чтобы на них зарабатывать.
Максим Яковер: Если уж говорить о лесе, то тут находилась третья линия обороны Киева и ворота в Киев.
М.Б.: А до этого тут был мужской монастырь и летняя резиденция Митрополита Киевского. Монастырей после советской власти не осталось. 12-й павильон, где располагался поселок, назывался "Красный трактир" (по названию хутора, на месте которого построили ВДНГ. – Ред.).
Кстати, у нас есть указ Сталина о создании ВДНГ. Чтобы создать что-то значимое и мощное, оказалось, полномочий местных властей недостаточно – нужно было указание сверху. И не просто сверху, а "с самого верху"! К тому же был указ Хрущева о непосредственной реализации проекта: кто и за что отвечает. Люди тогда за месяц подготовили и передали документацию – без всякой электронной почты!
- Сколько сейчас на территории сооружений – сколько среди них пустующих, сколько эксплуатируется?
М.Я.: Всего 186 зданий и сооружений: фонтанов, входных групп и пр. На центральной площади находится 10 павильонов. Они все были полупустые или пустые. Предприятие работало 5-6 месяцев в году. С наступлением холодов все эти огромные павильоны не функционировали. Во времена их строительства деньги на энергосберегающие технологии не применяли. Становилось холодно, помещения не отапливались, и никакие мероприятия, активности, съезды проводиться не могли. Для того чтобы изменить экономику предприятия, нам в первую очередь надо было решить проблему отопления помещений, чтобы они не простаивали. Сначала мы вникли в то, как работает экономика: сколько ежегодно приносит каждый павильон. Для примера: 7-й павильон (2 тыс. кв. м) приносил 80 тыс. грн в год, 4-й павильон – 55 тыс. грн.
30-35% от оборота точно пропадали. Воровали или нет, может сказать только прокуратура
- А почему так мало?
М.Я.: Много причин.
- Воровали?
М.Б.: 30-35% от оборота точно пропадали. Воровали или нет, может сказать только прокуратура.
М.Я.: Мы начали работать в июне 2015-го. Первые результаты нашей работы появились уже в сентябре: доход от проводимых мероприятий вырос в 2-3 раза. Поскольку мы пришли в середине сезона, когда уже все распланировано, и практически сразу оборот вырос на 30%, то сделали вывод: мы еще ничего не успели сделать, а денег стало больше, значит, это тот объем, который где-то "зависал".
М.Б.: Приходит к нам человек, мы говорим: "Стоимость мероприятия – 500 тысяч". Он говорит: "И?" Говорим: "500 тысяч". Он: "Больше ничего?" – "Нет, в кассу занесите просто". Он пару раз оглянется – мы говорим: "Идите платите". Люди просто платили через кассу, и вдруг оказалось +30%. Схема очень простая.
М.Я.: Это только малая часть. Дальше – самое важное – идея и команда, в которую верит рынок. Это очень важно. У тебя начинают возникать ресурсы из ниоткуда. Когда люди узнали о том, что мы заходим, начали появляться первые большие контракты на 1-1,5 млн грн, первые инвестиции в 100 тыс. долларов. За ними пришли инвесторы, которые вложили и 200, и 500 тыс.
- А кто пришел первым?
М.Б.: ГогольFest. Хотя, если правильно говорить, первым был Владимир Бородянский (гендиректор телеканала "СТБ", руководитель группы StarLightMedia. – Ред.). Сначала они хотели сделать проект летом, но было мало времени, поэтому не получилось. Они зашли в продакшн зимы и работы начались с сентября – это была очень большая системная инвестиция. Правда, не без сложностей. Технари сказали, что зал не подходит под концерт-холл. Совпало так, что ГогольFest строил сцену. Я отправил фото Бородянскому с сообщением, что у ГогольFest сцена получилась – почему вы не можете? Они приехали через час, посмотрели, и после этого все поменялось.
М.Я.: Уже до зимних праздников у нас прошли ключевые мероприятия, в том числе ГогольFest. Тогда же прошли пивные фестивали, которые заплатили по 600 тыс. А традиционно с них брали 30-100 тыс. грн в кассу.
М.Б.: У нас в сентябре было 3 млн. Мы огромное предприятие с очень разным наполнением, при этом ничего не производим – мы сервисное предприятие.
Максим Бахматов
- Какого плана мероприятие сейчас можно организовывать на ВДНГ?
М.Б.: Можно организовать любое мероприятие, для которого требуется огражденная территория с определенным набором юридических и прочих функциональных вещей. У нас государство в государстве. Да, тут действуют городские законы, но сюда просто так не придет "Киевблагоустройство", не придет "Зеленстрой", не придет просто так налоговая.
- Какие свободы это дает?
М.Б.: Например, тут можно за день построить огромную легкую конструкцию, поставить ее на воду и подключить к электричеству, на что в городе тебе никогда не дадут разрешение. Решение вопроса можно получить в одном-двух кабинетах, написав одно письмо. За день происходит волшебство. Такое нигде в городе невозможно.
М.Я.: Второе: условно стационарные локации. Например, концерт-холл, который генерирует постоянные активности. У нас есть концерт-холл, спорт-хаб, открылись центр робототехники, сферический кинотеатр, бассейн. То есть открываются новые локации, каждая из которых усиливает другие. Они все находятся в определенном формате и логике. Мы выбрали семь направлений для развития. Это сферы предпринимательства, культуры, образования, выставочной деятельности, парка, спорта и развития детей. Нам очень важно, чтобы все эти направления пересекались и дополняли друг друга. Желательно, чтобы каждый объект касался сразу нескольких направлений. Например, концерт-холл может быть использован и для культурных мероприятий, и в рамках развлечений. Бассейн – это развлечение, но до 11 утра действуют тарифы для тех, кто занимается плаванием. Плюс мы создали детскую школу.
М.Б.: Сперва хотели строить бассейн с дорожками по 20 метров. Мы предложили сделать по 25 м и предположили, что будет спрос среди триатлонистов и пловцов. Сделали – в итоге бассейн забит. Я один раз попытался прийти поплавать – не смог втиснуться. На двух дорожках – 15 детей, 8 триатлонистов, и еще три девочки плавают. Биток с утра! Все сработало. Утром – спорт, с обеда – развлечения.
- Что происходит сейчас с большими павильонами?
М.Я.: Когда мы пришли, нас сразу аккуратно предупредили: "Помните, что зимой…" Тогда дизайнер нарисовал "The winter is coming". Мы приходили в офис, смотрели на плакат и понимали, что зима приближается, а с этим надо что-то делать. До этого здесь 7 сезонов не было отопления.
М.Б.: Они "стояли", потому что в них было холодно. Отапливалась часть офисного помещения – и все. Персонал уходил в отпуск за свой счет. Света нет, потому что дорого, средств нет. Тепла нет, работать невозможно. До часа посидели – и ушли. А сейчас мы сидим в тепле – получаемом за счет биомассы, которую частично покупаем, а частично собираем свою.
М.Я.: Мы обращались, думаю, к 50 компаниям с вопросом, что делать с теплом. И одна маленькая консалтинговая компания предложила переделать наш котел с газа на щепу. В декабре мы его запустили. Таким образом, для этого предприятия мы, в принципе, закрыли вопрос с теплом навсегда.
- То есть газ вы теперь не потребляете?
М.Б.: Газ мы не потребляем. У нас все в четыре раза эффективнее. Плюс мы можем предоставлять такую услугу, как обогрев, тогда клиентам в павильонах не надо дополнительно оплачивать электричество.
- И теперь зимой павильоны не простаивают?
М.Б.: Да, теперь все работает. Это странно звучит, но представьте себе: ледяное помещение полгода. И тут мы сейчас сидим в тепле, которое мы реконструировали и запустили по нашим старым системам. Мы не получаем помощь от государства, не берем бюджетные деньги, у нас нет спецтарифа на тепло, свет и так далее. Внутренние коммуникации, канализация, отопление и электричество – это все наши проблемы. Если что-то где-то "горит", мы должны сами решать проблему. Например, у нас сейчас где-то происходит потеря 10 кубов воды. И мы понимаем, что нужно искать прорыв, а это целое "приключение".
- После таких изменений, сколько площади уже активно используется?
М.Б.: Центральные павильоны почти все заняты. Например, павильон, в котором сейчас находится спорт-хаб, раньше был почтой. Сделали небольшой ремонт, привели его в порядок и сейчас там проходят мероприятия. Остальные (не центральные павильоны. – Ред.) – в большинстве своем в плачевном состоянии. Нужны серьезные инвестиции, чтобы хоть что-то получилось.
- То есть почти все пригодные здания используются?
М.Я.: Все нормальные павильоны заполнены. Есть часть, которая простаивает. Но мы же не берем всех, кто хочет к нам. Приходят и говорят: "Я хочу разместить тут офис. Можно?". А таких запросов по 23 в день. Отвечаем: "Нет, нельзя". Нам это неинтересно. Мы берем только то, что попадает в концепт, что делает территорию интересной и уникальной, генерирует поток и взаимодополняет те активности, которые уже существуют. Это основные критерии отбора. И, безусловно, относительно рыночная цена.
- Какие финансовые результаты ВДНГ в этом году?
М.Б.: 4,4 млн. грн прибыли.
- А на следующий год какие цифры закладываете?
М.Б.: У нас оборот в этом году достиг 42 млн. Когда мы пришли, он составлял 17 млн. Мы в 2,5 раза нарастили оборот и увеличили прибыльность. Вся эта прибыль реинвестирована в капитализацию государственного предприятия. То есть мы увеличили стоимость госпредприятия и привели в порядок инфраструктуру – этот павильон, пятый павильон, крыши, отопление, трубы, кабели, котел, щепобой. Ведь чтобы получать щепу из веток, нужно их чем-то бить, поэтому мы купили щепобой за 100 тыс. грн, а "Лексус" директору не купили, кстати (смеется. – Ред.). У меня служебная машина Toyota Camry 2002 года выпуска.
- Предприятие рассчиталось со всеми долгами?
М.Я.: Остался один, но большой – ГФС. Это единственный вопрос, который мы пока не решили. Нам эта проблема досталась в наследство и тянется с 2007 года.
Макс Яковер
- Его в любом случае придется заплатить или есть способ списать?
М.Я.: Решить этот вопрос можно только с помощью отдельного закона или через суд. Возник этот долг, когда 7 лет назад не продлили скидку на аренду земли. Тогда не было денег и не заплатили полмиллиона. А теперь эти полмиллиона превратились в 17 из-за пени, штрафов. Эта спираль бесконечна, ее невозможно остановить и невозможно договориться. У нас долг, сравнимый с нашим оборотом, и мы не можем его закрыть. В ДФС нам говорят: "Мы в законодательной плоскости сделать ничего не можем". Одно государственное учреждение банкротит другое.
90% – это обслуживающий персонал пенсионного, предпенсионного – очень специфического возраста. Но если их немножечко попросить, немножечко прикрутить и лично проконтролировать, они начинают "шевелиться"
- Какие у вас на предприятии зарплаты?
М.Б.: Средняя зарплата у трудяг – 5 тыс. грн. Мы сейчас выплатили премии. Платим премии благодаря тому, что впервые за 10 лет выполнили план. Например, у главного бухгалтера – 20 тыс., у юриста – 18 тыс. Люди первые два месяца задавали вопросы: "А что, у нас коммерческое предприятие? Зачем вы платите деньги дважды в месяц?" – "Ну как, аванс, зарплата – у вас так в договоре записано". Говорят: "Очень странно, потому что никто так не платил". У нас же 90% – это обслуживающий персонал пенсионного, предпенсионного – очень специфического возраста. Но если их немножечко попросить, немножечко прикрутить и лично проконтролировать, они начинают "шевелиться".
М.Я.: Еще нужно добавить, что мы тут 25-е руководство с 1991 года.
М.Б.: Да, за 25 лет мы 25-е руководство. Естественно, когда у тебя нет длительного плана, твоя задача – или украсть, или разрушить. У тебя нет задачи созидать. Если у тебя есть особое отношение к процессам, то даже за короткий период можно сделать хоть что-то, хоть какие-то минимальные изменения.
- "Спасибо" вам часто говорят?
М.Б.: Пишут – более-менее. А сотрудники привыкают к хорошему быстро. Теперь им мало, хочется еще. Это же бесконечная история.
- Сколько людей работает?
М.Б.: Сейчас работают 200 человек. 100 – в штате, остальные – по трудовым договорам. Во времена расцвета работали 2 тыс. человек и было два взвода конной милиции в охране. Мне рассказывали, что только 110 милиционеров было, в три смены работали. У каждого павильона был свой директор, который распоряжался хозяйством. Тут действительно было прибыльное предприятие.
М.Я.: Прибыльное, но дотационное.
М.Б.: Всегда было дотационное, но с учетом этих дотаций – прибыльное. В 2003-м на счету у них лежало 30 млн дойчмарок. Директор по-хорошему был скупердяй. Он получал деньги от государства, тратил, а деньги, которые зарабатывал, клал на счет для того, чтобы построить новый павильон. Он хотел создать современный выставочный комплекс. Потом его сместили, деньги куда-то делись, открылись выставочные комплексы на Нивках и Левобережной. Не было смысла уже ничего открывать.
М.Я.: То есть окончательно эта территория "умерла" в 2002 году, когда открылось два современных выставочных комплекса. Экспоцентр перестал быть монополистом. Все его павильоны устарели, и после этого все пошло по наклонной.
М.Б.: А в принципе, подобные комплексы в мире всегда имеют либо государственную, либо коммунальную поддержку, потому что это очень большая территория.
Большие надежды
- Нет случайно планов по превращению леса в такой себе аналог Центрального парка в Нью Йорке?
М.Б.: Превратить лес в парк – это самое дорогое, что тут есть, по факту. Бюджет Централ Парка – 80 млн долларов в год, из которых 80 млн дают горожане. До 1999 года Централ Парк был одним из самых криминогенных районов даже в Штатах. Изнасилования, грабежи, захолустье – пока не пришел Джулиани (Рудольф Джулиани – бывший мэр Нью-Йорка. – Авт.) и не сказал: "Проституток на 55-й авеню не будет, наркоманов не будет. Мы сделаем Централ Парк". Организовали, собрали деньги, и есть парк. Я не понимаю, что нужно сделать, чтобы у нас собрать такую сумму.
- Сколько приблизительно это могло бы стоить?
М.Я.: Для того чтобы на этой территории сделать крутой проект, нужно от 150 млн долларов.
М.Б.: Для сравнения: Московская ВДНГ имеет государственную поддержку на 4 млрд долларов. Люди потратили 700 млн евро на создание океанариума в одном из павильонов. Они взяли павильон и перестроили в океанариум, куда привезли две касатки и белугу за полгода до старта. Одна издохла – им привезли еще одну. Немного не соизмерили: заказали касатку – ее поставили вовремя, а сдать вовремя океанариум не успели, и она в этой цистерне жила. У меня слезы просто. Я представлял, как они заканчивали океанариум, а у них касатка во дворе в цистерне лежала. Касатка, чтобы вы понимали, стоит 2 млн евро.
- Как у вас обстоят дела со стратегией развития?
М.Б.: Мы сейчас должны показать проект развития на ближайшие 5 лет. А дальше надо понимать, нужно ли это государству. Я не зря вспоминал Сталина. Почему-то он после войны, имея разрушенный Крещатик, принимает решение строить не очередной завод, а выставку достижений, чтобы показать, что есть какая-то экономика, свиньи, коровы, промышленная кукуруза, виноделие, бассейны, фонтаны. 24 колонны, символизирующие 24 области Украины, поддерживающие первый павильон, построенный в форме ротондного здания, самого большого в Европе. Для чего-то это люди придумали тогда. Значит, сейчас люди, которые управляют государством, должны что-то подобное сделать. Или не делать – это тоже вариант.
- Вы просите деньги на развитие?
М.Б.: Мы не просим деньги.
- А трогают?
М.Я.: Нет, нас не трогают.
М.Б.: Я имею в виду, что нам нужно дать определенные законодательные возможности.
- Например?
М.Я.: Например, для того чтобы реализовать инвест-проект, он должен быть согласован с четырьмя министерствами, в ГУДе, и мы должны иметь решение Кабмина. И это правильно. На самом деле эту территорию когда-то очень грамотно защитили. Комплекс входит в перечень объектов не подлежащих приватизации, имеет статус национального. Автоматически здесь ничего нельзя строить. Если бы не было этой защиты, тут давно уже все застроили бы. Теперь, для того чтобы реализовать концепцию развития этой территории, необходима какая-то поддержка – я даже не говорю о финансовой, а о той, которая позволит реализовывать эти проекты.
М.Б.: Я уверен, у государства есть куда тратить деньги. Наша задача – просто чтобы был правильный "зеленый свет" и длительные гарантии.
- И что может появиться в течение 5 лет, если вам утвердят стратегию?
М.Б.: Например, музей науки.
- Вроде того, который в Нью-Йорке?
М.Б.: Хотя бы половина. Мы потенциально понимаем экономические возможности.
- Сколько приблизительно на такой музей необходимо?
М.Б.: 10 млн евро. Есть комплекс процедур, как это сделать. Но все это будет упираться в легитимизацию, законность и гарантию длительного законного нахождения на территории. И в прохождение тех семи кругов ада, которые надо пройти, чтобы утвердить этот проект.
М.Я.: У нас достаточно детально расписана концепция. Мы ее не опубликуем, пока не согласуем внутри со всеми органами.
- Какие направления по инвестициям приоритетны в следующем году?
М.Б.: В следующем году, как это ни странно, мы будем инвестировать в приведение в порядок хозяйства, которое есть. Опять же, это все косметическое. Например, крыши текут, потому что в каждом павильоне крыша – стеклянный фонарь, который обеспечивает естественное освещение. С точки зрения концепта – очень правильно. С точки зрения ежедневной деятельности – это кошмар! Снег забивается в щели, тает, капает, протекает. Мы снимаем стекло, зачищаем вручную, проклеиваем стеклохолстом, чтобы еще 3-5 лет все это прожило. По большому счету, нужно снять всю эту конструкцию и установить современную. А такой стеклянный фонарь у нас в каждом павильоне, и с каждым нужно решать этот вопрос, и каждый стоит по миллиону евро. Плюс в каждом павильоне проблема с электрикой – она старая, кабели в земле лежат по 60 лет, они еще в масле. У нас 42 км собственной канализации. Марафон можно пробежать! Это я еще не назвал вещи из серии "А давайте что-то придумаем и создадим". Нет, мы сейчас просто инвестируем в то, что годами стояло. Все это уже памятники архитектуры. Мы даже заменить стекло в двери не можем, потому что если мы его заменим, это уголовно наказуемое преступление. 7 лет могут дать за это.
- А что делать с декоммунизацией и символикой на зданиях?
М.Б.: В том-то и дело, что это памятник архитектуры. Поэтому нужно понять, какой закон победит: тот, который защищает памятник архитектуры, или который требует все это снять. Но давайте сначала разберемся с памятниками, а потом будем разбираться с нашими звездочками. Тем более, у нас их не так и много. У нас есть павильоны, на которых нет ни одного символа. Например, павильон виноделия, который строили специально для Сталина с винными погребами, – там нет ни одного коммунистического символа, только гроздья винограда, прекрасные женщины и лепка. 10-й павильон – женщина со снопом – там, по плану, сверху должен был стоять самый большой памятник Сталину в Европе, его Хрущев планировал. Но с учетом того, что Сталин во время строительства умер, решили срочно фигуру Сталина поменять на женщину со снопом. Справа павильон с позолоченным куполом, позолоту на который Хрущев лично вез из золотого фонда СССР чуть ли не в своем чемодане – 3 кг сусального золота.
- Вы отказались от идеи платного входа на ВДНГ?
М.Я.: Да, это было в прошлом. В этом году "Зима на ВДНГ" бесплатная. Народ не хочет ни за что платить.
- На чем основаны ваши выводы?
М.Я.: Есть статистика – и она может отличаться от ощущений. Если бы у нас был платный вход, экономика была бы совсем другой. Сейчас у нас людей намного больше, чем в прошлом году, а покупок намного меньше.
Я не могу сказать, что с нами кто-то ходит за руку. Но рядом есть человек, который не позволяет плохим людям вести себя так, как они, бывает, ведут
- Кто вас поддерживает во власти? Говорят, что АП к вам благоволит?
М.Б.: Я не могу сказать, что с нами кто-то ходит за руку. Но рядом есть человек, который не позволяет плохим людям вести себя так, как они, бывает, ведут. Если в истории с прошлым товарищем (имеется в виду Виктор Янукович. – Ред.), когда приходил его сын, все превращалось в негатив, то сейчас просто есть человек, который искренне интересуется и поддерживает наши начинания.
- И кто этот человек?
М.Я.: Алексей Порошенко. Он очень ценностный и искренне болеет за все, что у нас происходит. Без поддержки в любом гос.предприятии или гос.органе практически невозможно что-то сделать. Нас сюда пригласили помочь с предприятием. Мы со своей стороны стараемся и показываем результат. Это командная работа.
М.Б.: Да тут же украсть ничего нельзя. Тут есть земля, но украсть ее нельзя. Стоимость – 500 млн долларов. У Виктора Федоровича не получилось. На госпредприятиях работают люди, которые сидят на потоках. А когда ты приходишь не на потоки, а развиваешь предприятие, меняется полюс. Все просто. Мы на потоках не сидим – мы их сюда заводим. Это предприятие показывает, что изменения возможны. ВДНГ – это хороший кейс для страны. Без государственных денег, без каких-то сверхнавыков. Можно просто работать, не воровать, чуть-чуть включать мозги – и будут изменения. Так в любом предприятии и направлении в государстве.
- А территорию леса у предприятия пытались отобрать?
М.Б.: По земле у нас было два скандала. Один – полузакрытый. Это парковка перед центральным входом. У нас собирались забрать полтора гектара и построить там торгово-развлекательный центр те же люди, которые построили на части парковки возле Южного вокзала КFC. Они забрали у нас парковку – мы ее отсудили. Сейчас у нас еще суд по расторжению инвестдоговора, но мы пока его выигрываем. Плюс по какому-то волшебству мы попали в план застройки – ДПТ (детальный план территории. – Авт.) по нашим 7 гектарам, которые находятся ближе к Окружной. А это 200 тыс. кв. м жилья.
- Давно это произошло?
М.Я.: История началась за полгода до нашего прихода.
М.Б: ДПТ опубликовали в этом году. Сейчас в плане города есть застройка этой территории. Если говорить официально – пока ничего.
М.Я.: Но без подписи директора тут ничего не построят.
- А понятно, под кого готовили эту землю?
М.Я.: Мы сами узнали из газет о том, что попали в ДПТ. Нам принес юрист и показал: "Вы видели?" Но поскольку без подписи нашей ничего произойти не может, мы спокойны.
- Как обстоят дела с попыткой передать ВДНГ от ГУДа городу? Была же уже такая история.
М.Б.: Какой-то депутат "захотел счастья". Нам сказали, что есть какая-то попытка. Приезжаю во вторник на работу – мне звонок: "Максим, а вы знаете, что ваше дело о передаче в коммунальную собственность уже на рассмотрении в комитете Киевсовета?" Понятно, что это фикция, что еще нужно пройти 7 кругов ада, но попытка сделана. Я говорю: "Давайте мне копию – сейчас мы сделаем человека популярным".
М.Я.: Это вообще пример того, каким образом работает публичность. Один пост в Фейсбук, после чего 4 выпуска в новостях, 12 радиоэфиров, публикации в СМИ. Человек даже не понял, что он сделал, и стал калифом на час, стал популярным. Человек просто искренне заблудился. На самом деле такое бывает. Ребята отозвали заявление, извинились. Вопрос закрыт.
- Как вы делите между собой полномочия? Кто чем занимается?
М.Я.: Макс – больше операционной деятельностью. Я – развитием.
- А свои активности, бизнес вы уже оставили?
М.Я.: Нет. Я остаюсь собственником. "Часописа", "Интересного Киева", но ВДНГ поглощает все время. Я полтора года отдал, чтобы все это произошло.
- Запал не прошел? Вы пришли из коммерческого сектора, а там доходы были больше.
М.Б.: Если смотреть на чистую зарплату, то последний год у меня с премиями – порядка 50 тыс. в месяц, 600 тыс. в год. Больше, чем у премьер-министра Украины. Для управления предприятием нормально, для управления страной, наверное, не очень.
Потребительская инфляция
Учетная ставка
Официальный курс евро
Официальный курс доллара
Международные резервы
Главные темы