Екатерина Степаненко
редактор В старой части Луцка, неподалеку от замка и костела Петра и Павла, есть особняк-крепость на берегу речки Стир. Утром заморозки –5, но хозяин встречает нас в шортах и с "душой нараспашку" — только что плавал. "По-спартански живу. Поддерживать форму надо", — объясняет владелец дома, знаменитый скульптор Николай Головань.
Гению много не нужно. Скромная комнатка-кухня и два кота. Где Николай Никитович спит, непонятно — может, вообще не спит: в его доме и во дворе несметное количество барельефов, статуй. Невероятно, что, имея лишь 24 часа в сутках, человек все это мог создать. Не зря дом Голованя — одно из семи "Чудес Волыни", в пятерке удивительнейших сооружений Украины. А еще — настоящее место силы, воли и духа.
Биография легенды: циркач, художник и строитель
Николай Никитович ведет в натопленную ради гостей кухоньку. Она завалена фотографиями, поделками, книгами, статуэтками, утварью и продуктами, за которыми не сразу разглядишь богатое убранство стен и камина. Хозяин заваривает кофе и разливает "натуральный львовский виски", с удовольствием говорит о себе, погружаясь в далекие воспоминания. Как с детства не разлучался с зарисовками, поступил в студию при дворце пионеров, и первый учитель был похож на Раджа Капура. Училище во Львове, студенческая юность в одних штанах круглый год, первый "хлеб"...
"До реформы 61-го года были еще длиннющие купюры, и мне ими выдали в редакции газеты 200 рублей гонорара, — вспоминает Головань. — А тогда стипендия была 20".
Подрабатывал грузчиком, газетным художником, натурщиком. На 4-м курсе взял академотпуск и уехал в Крым пережидать творческий кризис. Как-то удавалось и подрабатывать, и альбом наполнять. Спортивную секцию посещать и с парашютом прыгать.
"Сильный, мускулистый был — в цирке номер дали, выступал на брусьях!" — улыбается Николай Никитович.
Диплом вынудил оставить цирковую карьеру. Зато вернулся в отцовский дом, выстроил мастерскую, сам расписал, мозаику выложил.
"То было мое время свободы. Посиделок с друзьями и грандиозных планов, — вспоминает мастер. — Но отец умер, хата опустела. Потом ее снесли, мои мозаики пошли под бульдозер. И я понял: самое счастливое время ушло с ними вместе".
Дом на Лютеранской. Всех деталей не рассмотришь и за день
Если не постараться, то ничего не получишь, однажды понял скульптор. И предложил городскому парку оформление своими творениями. В неделю выдавал по две скульптуры, старался.
"И за все заслуги "выходил" в горсовете участок земли, — рассказывает. — Там было болотце с хащами, но я всегда мечтал жить у речки. Летел как на крыльях писать заявление. Уплатил 19 рублей сбора, и дали разрешение на стройку".
Проект сделал известный волынский архитектор Ростислав Метельницкий — попроще, лишь бы утвердили. Пока утряс все формальности, немало побегал с могарычами, вспоминает мастер. В 80-м наконец заложили фундамент.
"Полтора метра вырыли и цоколь на метр в высоту — речка рядом, болотистый грунт, — описывает сложности процесса Головань. — Потом еще искал по полям некондиционный бетон на закидку — тогда за пятерку можно было загрузить им КамАЗ и привезти. Жидким доливал. Всего на фундамент ушло 200 тонн".
Верхний ярус. Появился из впечатлений от ватиканского собора
В 80-х не то что краны-манипуляторы — кирпичи были редкостью. Выписать стройматериалы проблематично, каждую мелочь надо достать. Кирпичи Головань раздобыл, когда сносили казармы. Рабочих нанял — смотрит, косо-криво и с перекурами. Плюнул, всех отправил:
"Думаю, я вещи посерьезнее делал, и этому научусь".
И стал сам возводить дом по камешку.
38 лет прошло, а внутри дома все еще склад и мастерская, он практически необитаем. Но хозяин довольствуется минимумом и каждую минуту посвящает работе. Собрал рисунки покойного сына-кузнеца, готовит экспозицию для выставки. С удовольствием экскурсии принимает — говорит, у него уже вся Европа побывала и Америка. На материалы подбрасывают время от времени денег добрые люди: на одну пенсию много не построишь. Владимир Павлик, местный общественный деятель, писатель и близкий друг Голованя, навещает его почти каждый день, и не с пустыми руками. Скоро, говорит, презентует книгу о великом скульпторе, а пока каждый день записывает его высказывания.
"Чтобы тебя видели, надо себя показывать, — цитирует Николая Никитовича писатель. — Или вот: "И мудрость, и молодость — это валюта".
Новое хобби: вставки из бутылок
Вернисаж: Мадонна и кирпичи XV века
Когда-нибудь здесь будет шикарный музей. Но он не поместится в границах усадьбы архитектора. Сейчас это склад шедевров, сваленных как попало — говорят, их тут не менее 500. В каменных вазах цветут розы, на точеных лавочках дремают кошки, в бутылочных стенах ротонды играет солнце. Вмурованные разноцветные бутылки — новое увлечение Николая Никитовича. Под ногами — прямоугольные заготовки со стеклышками и запасенная стеклотара.
"Эту русалку я спас, когда парк разоряли. Вот у меня на тему Рождества — Мария, Иосиф, цари... Эти мать с ребенком еще от отцовской старой хаты остались, — показывает богатства мастер. — А эта работа называется "руки и ноги скульптора".
А вместе — полный творческий хаос: видно, что он, как Леонардо да Винчи, одновременно хватается за несколько дел и, думая о ротонде, понемногу заканчивает дворик с печкой для барбекю.
Задний дворик. Мадонна с младенцем у стены, за которой кузница
Головань — символист и любитель загадок. Арка над его воротами начинается по краям и отсутствует в середине: такова задумка! А есть работы без секрета, а просто с душой.
"Балконы великолепны — мы их еще с сыном делали. А на фронтоне — моя главная работа, барельеф "Моя семья". Ему уже 25 лет — вылепил, когда дети маленькими были. Лучшие мои годы…" — продолжает экскурсию хозяин дома-вернисажа.
Задний дворик тоже посвящен семейным воспоминаниям. Это уютная площадка под сенью старого каштана. Печальный ангел и Мадонна с младенцем, и целое собрание творений Голованя-младшего. История в усадьбе буквально под ногами валяется. В ограду и пол вмурованы меченые кирпичи.
"Из кладки времен старого Луческа! — объясняет хозяин. — Доставал по кирпичику, на свалках искал".
В постаменте Мадонны — кирпичи XV века! В ограде и постарше есть, на одном даже увековечился случайный отпечаток собачьей лапы. Да и каштану уже под 90 лет. Он достался Голованю вместе с участком и уже почти подпирает стену дома. Но тут так заведено: настоящую красоту берегут до последнего.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Каждый день Головань обходит владения, убирает набросанный мусор.
"Пустяки. Вот в 90-х здесь ужас что творилось, — вспоминает он. — Сколько моих работ тогда покалечили вандалы! Если бы они не пропали, я сейчас, может, на роскошном автомобиле бы колесил".
Фуршетная зона. В стол и забор вмурованы бутылки и кирпичи
Время собирать камни и друзей
Головань давно уж не горюет по утраченным произведениям.
"Главная потеря — мой сын", — вздыхает.
Николай ушел в лучший мир 13 лет назад совсем молодым. В доме Голованя почти каждый камешек посвящен его памяти. Принимая гостей, хозяин ставит рюмку с ломтем хлеба у его фотографии. Сын пошел по стопам отца. По его эскизам и рукописям Николай Никитович уже создал несколько работ. Все наследие пойдет в дворик-музей Голованя-младшего.
"Главное, что он у меня был", — повторяет 75-летний скульптор.
От заказов Головань в последнее время отказывается: здоровье уже не то.
"Не без исключений. Вот брату режиссера Санина (фильм "Поводырь") памятник я сделал", — говорит он.
В Берестечке крест памяти погибшим казакам поставил. Но с недавних пор Головань далеко не выбирается. В больницу попал, когда уж прихватило. Дом-мастерская — его ребенок, утешение, гордость и тревога. Скульптор стал хранителем каменных сокровищ и мечтает лишь закончить экспозицию памяти сына.
"Я уже собиратель камней", — говорит о себе почетный гражданин Луцка.
Глотает таблетки и продолжает трудиться. Радуется, что позволили узаконить дом (приватизировать пока не дают: заповедник). А недавно горвласти дали технику и добро, чтобы скульптуры, позаброшенные в парке Леси Украинки, упорядочили на одной аллее.
"Достойные работы", — говорит о своем творчестве Головань.
Главные ценности мастера сегодня — дом-вернисаж, река, встречи с людьми. Из них он черпает силу и вдохновение.
"Жаль, что не повидал мир. В те времена стоило завистнику слово шепнуть куда надо — и поездка накрылась", — вздыхает Николай Никитович.
Желающие помочь скульптору закончить проект памяти сына могут писать ему на электронную почту [email protected].
Верные друзья мастера
Мистика и химеры: подземные тайны
Николай Головань не любит, когда его детище называют "домом с химерами". Но в некотором смысле слова название поместью подходит, особенно если присмотреться в сумерках и подумать о Средневековье. Дом-крепость отлично вписался в местность: неподалеку Гнилое урочище и, поговаривают, подземные ходы княжеских времен. Алексей Златогорский, директор "Специализированного учреждения Волынские старожитности", знаток луцкого подземного мира, тоже о них слыхал. Но не из научных источников, а из легенд.
"Существуют ли вообще, не знаем — археологические исследования не проводили. А сегодня поиск подземелий через Стир выглядит нереально: слишком дорогой проект", — говорит он.
О старинных подземельях впервые упомянули польские путешественники в заметках начала ХІХ века, в 1873-м польский исследователь Тадеуш Стецкий тоже о них кратко писал. Освежили тему уже в наше время.
"Гнилое урочище — болотистая местность. С точки зрения геологии, морфологии грунтов, делать подкопы, подземные переходы через реку там удобнее всего", — рассуждает Златогорский.
Ничего удивительного — весь старый Луцк на подземельях стоит. От каменных зданий они уходят вглубь на 2—3 этажа, соединяются между собой сетью.
Замок Любарта. Когда-то соединялся подземными ходами с костелом и, возможно, рекой
"Есть ход от замка Любарта до костела иезуитов, но нерасчищенный. Раскопали и открыли для посетителей только часть галереи под самим костелом", — рассказывает краевед и исследователь.
Каждую весну талые воды пробивают новую дыру — над системой подземелий образуются провалы. Для краеведов не секрет, под какими зданиями есть галереи.
"Собирались строить офисное здание, я осмотрел — раскопки надо проводить там лет 20. Инвестора на такой проект не найти, — объясняет Златогорский. — Поэтому луцкими подземельями толком и не занимались. В советское время применяли под овощебазы или засыпали мусором".
А вот в Литве, Польше, например, их холят и лелеют.
"В старом Люблине в одной такой каменице устроили этнокафе, назвали его "Бесы". Кладку сохранили — никакой штукатурки, — рассказывает исследователь. — От туристов нет отбоя".
Музей под землей. Трижды в день туда водят экскурсии
Потребительская инфляция
Учетная ставка
Официальный курс евро
Официальный курс доллара
Международные резервы
Главные темы