Писатель Евгений Положий. Фото: vsisumy.com
Писатель и журналист Евгений Положий еще в прошлом году впервые презентовал свою книгу "Иловайск. Рассказы о настоящих людях". В своем произведении автор рассказывает о реальных историях и настоящих людях, переживших войну. В интервью "Сегодня.ua" Евгений рассказал о том, как нужно описывать противника в художественных произведениях, и почему правда сильнее пропаганды.
- На прошлой неделе Вы презентовали свою книгу "Иловайск. Рассказы о настоящих людях" на Книжном Арсенале. Часто ли Вам удается общаться с читателями, с какой реакцией на Вашу книгу чаще всего сталкиваетесь?
- Я посетил около 40 городов и провел минимум 100 презентаций за полгода. Наверное, это часто.
- Как-то отличается реакция на Вашу книгу в разных регионах Украины?
- Нет, не отличается. Отличается только реакций только тех, кто воевал и тех, кто не воевал. Тех, кто воевал, интересует одна сторона, тех, кто не воевал – другая сторона. Их интересуют другие моменты в книги.
- Какие?
- Тех, кто воевал, интересуют военные подробности, чисто военные. А тех людей, которые не воевали, их конечно больше интересует эмоциональная часть. Скажем так, художественная.
- А чего в Вашей книге больше, реальных событий и воспоминаний, или все-таки художественного вымысла? Как соприкасаются между собой реальная хроника и художественный вымысел автора?
- Я не знаю, как делать лучше. Каждый автор сам выбирает для себя свой стиль. Я так посчитал, что нужно сохранить факты, воспоминания. Но если говорить о художественном вымысле, я добавил мысли, диалоги. Это конечно вымысел.
Книга Евгений Положия. Фото: okara.org
- Когда Вы собирали материал для книги, Вы несколько раз бывали в зоне боевых действий, общались с десятками свидетелей событий, украинскими бойцами. С какими сложностями пришлось столкнуться? Трудно ли было добывать информацию?
- В целом в Вооруженных Силах Украины наложен неофициальный запрет на рассказ о событиях, которые произошли в Илловайском котле. Потому что сейчас идет следствие, есть тайна. Конечно, далеко не все соглашались говорить. Знаете, тяжело говорить с политиками. Политики врут, воруют, но ты не можешь их словить за руку, но с ними все равно приходится говорить, брать у них интервью и так далее. Это для журналиста морально тяжело.
Но когда ты говоришь с людьми, которые прошли ад и рассказывает о гибели своих товарищей, их слушать просто. Нужно уметь слышать. Они говорят правду, а правду слушать всегда легко.
Но когда ты говоришь с людьми, которые прошли ад и рассказывает о гибели своих товарищей, их слушать просто. Нужно уметь слышать. Они говорят правду, а правду слушать всегда легко.
- Ваша книга вышла на двух языках: русском и украинском. Как я понимаю, Вы специально издали ее и на русском языке для того, чтобы жители России и неподконтрольной Украине части Донбасса также могли прочитать книгу. Видите ли вы реакцию от этих читателей?
- Есть такое. Немного, но есть. Книга написана по фактам, а факты они разные. Фактом является то, что российская армия вошла на территорию Украины и совершала преступления, но также фактом является и то, что некоторые российские солдаты помогали раненым и пленным.
Это имело место быть, и я тоже об этом пишу. Именно это заставляет людей по той стороне понимать, что так оно и было. И это объективность точнее любой пропаганды.
- Сейчас в обществе существует несколько спорных позиций. Одни считают, что противника в художественных произведениях нужно показывать исключительно с отрицательной стороны, что их нужно демонизировать. Другие же уверены, что все так упрощать нельзя и автор имеет право показать объективную картинку, с врагом с "человеческим лицом". Как считаете вы?
- Их не нужно демонизировать, они и есть демоны. Зачем демонизировать демона? Абсолютно будет достаточно рассказать факты. На одного демона всего один вменяемый. Это конечно не точные цифры. Но это точно люди, которые взяли в руки оружие и развернули его против своей страны. Начали убивать ни в чем неповинных людей. Они преступники.
Героев сепаратистов в моих произведениях нет. Да, у меня есть люди, которые с той стороны действуют по-разному, также по-разному действуют люди и с этой стороны. Мы же не хотим быть идиотами и сказать "на нашей стороне только хорошие люди, а на той – только плохие". Нам же больше пяти лет, мы взрослые люди и понимаем, что подлость есть и там, и здесь. Но я пишу об украинских солдатах и пытаюсь максимально объективно показать то, с чем они сталкиваются.
Героев сепаратистов в моих произведениях нет. Да, у меня есть люди, которые с той стороны действуют по-разному, также по-разному действуют люди и с этой стороны. Мы же не хотим быть идиотами и сказать "на нашей стороне только хорошие люди, а на той – только плохие". Нам же больше пяти лет, мы взрослые люди и понимаем, что подлость есть и там, и здесь.
- Вы презентовали свою книгу еще в сентябре прошлого года. Сложно ли писать о войне, которая не закончилось? Есть такое мнение, что о таких событиях можно писать только постфактум.
- Это выбор каждого. Если писатель считает, что об этом не нужно писать, значит, пусть не пишет. Может он боится писать об этом сейчас. Я занимался темой "Илловайского котла". Я собирал свидетельства очень многих людей, которые там побывали. Я считал для себя необходимым зафиксировать это.
Если сравнить интервью некоторых людей, которое они давали в 2014-м году и в 2015-м о том, что произошло и кто виноват, то можно подумать, что это интервью дух разных людей. Так сильно изменилось их мнение.
- Как сейчас украинцы воспринимают информацию о войне, готов ли читатель к таким книгам?
- Мне сложно сказать, я не являются генеральным цензором. Сейчас появилось много воспоминаний бойцов, которые вернулись. Я не вижу, что это пользуется большой популярностью, но я думаю, что эти книги найдут своего читателя. Желание высказаться и желание услышать взаимосвязаны. Какой-то неизвестный нам закон в этом действует.
- Есть ли какие-то идеи, которые не дают покоя, но еще не нашли своего воплощения? О чем еще хотелось бы написать?
- Трудно сказать. Я не хочу браться за тему, которая мне не интересна. Иловайск был для меня интересен, и эта тема не закрыта с юридической точки зрения. Собственно говоря, о том, почему это произошло – до сих пор нет прямого ответа. Поэтому я думаю, что не исключено, что я продолжу писать об этом.