12 ноября на Софиевской площади в Киеве прошло торжественное открытие выставки, посвященной внутренне перемещенным лицам. Выставка была организована по инициативе и при поддержке Посольства Великобритании. Корреспондент "Сегодня.uа" побывала на мероприятии и пообщалась с героями выставки.
Уехать нельзя вернуться
В Софиевском соборе звучат колокола. Мимо высоких стендов с фотографиями на площади перед ним проходит женщина с длинными рыжими волнистыми волосами. Она старается держаться в стороне от репортеров. Ее глаза скрывают солнцезащитные очки с цветным градиентом, фигуру – длинное серое пальто. Она изо всех сил старается быть невидимкой, и словно боится, что заберет от героев фотографий на себя слишком много внимания. Это Тата, создатель фотовыставки "Лица переселенцев".
Первое, что бросается в газа на этих фото – улыбки. Все герои на снимках улыбаются – широко, задорно, так, что если бы не истории, представленные перед каждым фото, вряд ли можно было бы догадаться, что эти люди, весело глядящие со снимков на прохожих, из-за российской агрессии вынуждены были покинуть свой дом и начать строить жизнь заново. Причем им это удалось.
В основном здесь собраны истории успеха. Это люди, которые, несмотря ни на что, позитивно смотрят на жизнь, которые не отчаялись, встали на ноги на новой земле, но при этом не забыли свои корни. И они призывают общество и государство обратить на них внимание.
– Эти люди, в основном, не считают себя переселенцами, потому что они не меняли гражданство. Все, чего они хотят – это равных прав со всеми остальными гражданами Украины и возможности нормально жить и работать, – рассказывает Тата министру по вопросам международного развития Великобритании Десмонду Свейну, прибывшему специально к открытию выставки. Ее речь течет нарочито медленно, с длинными паузами, словно каждое слово дается с трудом. – Не было создано никакой социальной программы со стороны государства для вынужденных переселенцев. Конечно же, основной вопрос – вопрос жилья, но они не просят, чтобы его предоставляли бесплатно. И они не имеют права голосовать, хотя своими голосами они бы оказали большую поддержку Украине.
Тата проводит для министра импровизированную экскурсию: подводит от одного стенда к другому и рассказывает истории героев своего фотопроекта.
– Эта девушка – представитель народа, который прошел через ад, чтобы обрести свою землю. А ей пришлось оттуда уехать. Поэтому ей очень стыдно. Но она не могла там оставаться, – начинает рассказ Тата. Со стенда на министра смотрит красивая девушка 22 лет родом из Крыма. На фото ее руки сомкнуты в трогательном жесте на уровне груди. Она улыбается.
– Сейчас Айше Акиева здесь преподает крымскотатарский язык и ведет радио-программу про Крым, про крымских татар. Она считает, что Крым у нее никто никогда не сможет забрать, – говорит Тата и подводит министра к другому стенду.
– Это – Эсат. Он тоже приехал из Крыма с мамой, братом и сестрой. Там у него остался отец. Самая трогательная вещь, которую он сказал – это "если бы я мог сказать что-то, чтобы все услышали, я бы сказал отцу, что очень соскучился", – рассказывает Тата. И добавляет, как бы объясняя ситуацию: – У него очень строгое воспитание.
""Переселенцы" – это неправильное слово. Эти люди временно уехали, но обязательно вернутся"
– А вот эта девушка сейчас работает у нас в Министерстве, – неожиданно присоединяется к разговору вице-премьер-министр, а также Министр регионального развития, строительства и жилищно-коммунального хозяйства Украины Геннадий Зубко. Он представляет британскому министру и Тате Анну Чичву, специалиста по подбору персонала. – Я бы не сказал, что она вынужденный переселенец. Это человек, который временно приехал в Киев до того времени, пока Украина восстановит контроль на оккупированной территории, – подыскивает другую формулировку министр. Он вообще в течение мероприятия всячески избегал слова "переселенец".
– Я очень не хочу сегодня использовать слово "переселенцы". Это неправильное слово. Это люди, которые временно уехали, но обязательно вернутся на свою территорию, – позже еще раз в ходе брифинга отмечает Геннадий Зубко.
Впрочем, сама Анна Чичва признается, что вряд ли вернется в родной город.
– Так сложилось, что пришлось почти что бежать оттуда. Тогда уже начались активные боевые действия. В моем доме снесло крышу, треснули стены… – Анна уехала из Донецка в июне 2014 года.
– Планируете ли вы вернуться? – Спрашиваю.
– Это тяжелый вопрос. Потому что сейчас я не вижу своего дальнейшего будущего там. Если ситуация поменяется в сторону Украины – да, я не исключаю такой возможности. Пока что нет, к сожалению. Сейчас это мой дом, – говорит Анна, осматриваясь по сторонам, и, встречая взгляд Зубко, посылает ему обворожительную улыбку.
Сердце надвое
Некоторые из героев фотовыставки лично приехали на Софиевскую площадь и рассматривали стенды "в поисках себя". Среди них – Эсат, тот, о ком недавно рассказывала министру Тата. Он останавливается напротив своего изображения и с любопытством его разглядывает, читая историю о самом себе, написанную Татой.
– Я уехал из Крыма полтора года назад, буквально через неделю после референдума. У меня есть младший брат и сестренка, и мы решили, что они должны получить украинское образование и развиваться дальше в Украине. Мы приехали в Киев, потому что тут больше возможностей.
Эсату 25, он высокий парень с атлетическим телосложением в черной кожаной куртке, который в целом производит впечатление уверенного в себе человека, несмотря на то, что ему пришлось от многого отказаться.
– Тяжело далось решение уехать? – Интересуюсь.
– Непросто, – немного помедлив отвечает Эсат. Он сводит брови, мысленно возвращаясь в тот период своей жизни. – У меня в Крыму была работа, плюс меня уже полгода как повысили до начальника отдела в "Крымгипроводхозе"… В принципе, у меня там все складывалось нормально. У меня были друзья всех конфессий, мнений и взглядов – и тех, кто был за Украину, и тех, кто за Россию, и тех, кто вообще был аполитичен. Я себя чувствовал там вполне комфортно. Но ради семьи… – он запинается, подыскивая слова. В итоге продолжает лаконично: – Мы посчитали, что так будет лучше.
– Кто вам помогает?
– Общество. Как только мы приехали, нам очень помогала, да и до сих пор помогает волонтерская организация "Крым.SOS". Они помогли найти жилье, даже обеспечили самыми элементарными вещами – одеялами, посудой.
Эсат – один из организаторов футбольной команды "Адалет", которая состоит из крымскотатарских игроков. В начале весны председатель Крымскотатарского молодежного центра (КМЦ) предложил ребятам собраться и поиграть в футбол, а сейчас у команды уже есть спонсор и тренер. Кроме того, команда выиграла два гранта: один на 7 тысяч, на который купили форму, и еще один на 40 тысяч, на которую купили спортинвентарь и термобелье. "Теперь многие новые ребята, которые приезжают, приходят к нам. Футбол объединил нас", – рассказывает Эсат.
"Единственная помощь от государства – выплаты по 400 с лишним гривен"
– Вы планируете возвращаться домой?
– Я сейчас ничего не могу сказать поводу своего возвращения, – отрезает парень. И, совладав с эмоциями, уже более мягким тоном добавляет: – Конечно, хотелось бы вернуться, там осталось очень много близких мне людей, друзей, с которыми я рос. Но теперь у меня и здесь есть друзья, есть команда, работа (я устроился в КП "Киевблагоустрий"), дом, семья… Знаете, когда я думаю об этом, сердце разрывается надвое, – говорит молодой человек. Он избегает моего прямого взгляда.
– Государство вам как-то помогает? – Интересуюсь.
– Единственная помощь от государства – выплаты по 400 с лишним гривен, – циничным тоном подмечает Эсат. – Но мы от него ничего и не ждем – главное, чтобы хотя бы вниз не тянуло.
– Нам пришлось уехать из Крыма, потому что наш ребенок начал петь на украинском языке гимн, прямо на улице. Людям это не понравилось, – рассказывает еще одна героиня фотовыставки, многодетная мать Юлианна. После этого случая им пришлось перебраться в Белую Церковь. Младшему тогда было 4 месяца. – Бабушки все радовались, что пришла Россия. Но мы хотели жить в Украине. – Пока мы разговариваем, вокруг ног Юлианны туда-сюда снуют неусидчивые малыши.
"Нам пришлось уехать из Крыма, потому что наш ребенок начал петь на украинском языке гимн, прямо на улице. Людям это не понравилось"
Юлианна говорит, в основном им помогают волонтерские организации.
– Государство выплачивает нам пособие на детей, а также помогло устроить их в детский садик, когда мы приехали в Белую церковь. А жилье я сама нашла, через интернет. В Киев помогли друзья перебраться – оплатили нам жилье на 3 месяца вперед, – говорит женщина, поправляя шапку с помпоном на голове, параллельно прикрикнув на младшенького, чтобы не убегал далеко.
– Я думаю, такие выставки нужны нашему обществу. Потому что люди стали злые и не верят правительству, – утверждает она. – Для себя власть делает много, для людей мало.
– Вы думаете, одна такая выставка сможет что-то изменить? – Спрашиваю.
– Я думаю, одной выставки мало. Надо собирать больше историй таких людей, как мы, вынужденных переселенцев. Чтобы о них помнили и знали.
У переселенцев не такое лицо
История Ирины Оленченко не стала частью фотовыставки. А должна бы, как и сотни тысяч историй других вынужденных переселенцев, уверена женщина. У нее своеобразный взгляд на сегодняшнюю выставку.
Ирина работала на Донецкой железной дороге. Ее квартира в 9-этажном доме в Донецке находилась рядом с аэропортом. Говорит, от него остались одни опоры и мусор. Когда началась война, они думали, что до Донецка она не дойдет, остановится в Славянске. Но потом… Летающие самолеты над домом, взрывы в аэропорту... Они собрали все вещи, которые смогли увезти, и уехали в Бердянск, а потом их приютили родственники в Красном Лимане. Этот город в Донецкой области обстрелы мало зацепили.
– Люди там, конечно, были напуганы, но они могли понять нас, переселенцев. Я была настолько растрогана, когда мы приехали, и люди с улицы тащили нам картошку, вещи – все, что могли. Хот мы даже не просили их об этом. Я была, честно говоря, в шоке от такого отношения. Когда мой ребенок пришел в школу, я просто плакала. До слез меня трогало, как к нему дети отнеслись, – говорит женщина, и я замечаю, как по ее щеке из-под очков медленно скатывается слеза. – Сложно найти таких людей, – добавляет она, пытаясь совладать с эмоциями.
Сейчас Ирина с мужем, детьми и мамой живет в Киеве. На первых порах им тоже активно помогали различные волонтерские организации, но помощи от государства, помимо 400 гривен, которые абсолютно не спасали, они так и не дождались.
"Когда сталкиваешься с этой бюрократической возней – километровые очереди, кипы каких-то ненужных справок и документов, – тут просто опускаются руки"
Ирина отмечает, что здесь той теплоты, что в Красном Лимане, в людях не встретила. Участие в их судьбе проявили лишь очень немногие. Она вспоминает, как когда они пришли снимать квартиру в Киеве, хозяин, узнав, что они из Донецка, сразу поинтересовался их "статусом" – стоят ли они на учете как переселенцы. "Отношение – как к людям второго сорта", – кратко характеризует ситуацию она. А еще вспоминает, как секретарша одного киевского депутата сказала ее матери: "Киеврада не помогает переселенцам". По словам Ирины, до них просто никому нет дела.
– Некоторые люди даже оправдываются, когда узнают, что мы из Донецка: "Вы не подумайте, это не мы. Мы не хотели, чтобы такое произошло. Мы никак к этому не причастны". Хотя мы никак не упрекаем их, мы все понимаем. Но с предвзятым отношением мы скорее даже сталкиваемся в государственных структурах, а не среди простых людей. Когда сталкиваешься с этой бюрократической возней – километровые очереди, кипы каких-то ненужных справок и документов, – тут просто опускаются руки.
Так как когда семья Ирины выезжали, они взяли с собой только летние вещи, ей приходилось периодически возвращаться домой. У многих ее соседей не было возможности уехать из Донецка на долгое время, им было негде больше жить, и они через какое-то время вернулись домой.
– Когда я приезжала туда, я видела эти лица. Сейчас мы смотрим на эти фотографии здесь, – Ирина обводит рукой стенды на площади, – на них все довольные, счастливые. Но те лица, которые видела я – лица людей, которым пришлось остаться там, – на них была просто обреченность и никакой радости. Это было все равно, что видеть смертельно больного человека.
– Эти лица, которые сейчас мы видим на этих фотографиях – это, по-вашему, не лица переселенцев? – Удивленно спрашиваю я.
– Нет, – со спокойной улыбкой на лице отвечает женщина. – Это совсем не та картина, которая существует на самом деле. Эти радужные лица… – Ирина пробегает глазами по рядам с фотографиями, и на ее губах играет все та же спокойная улыбка, но теперь она приобретает какой-то холодный оттенок. – Хоть мы и здесь теперь, но у нас очень много родственников там. Я знаю, как они выживают на этой линии фронта. Им совсем не весело.
Ирина делает паузу, словно взвешивает, говорить ей следующую фразу или нет. И все же решается:
– Моего соседа, когда он пришел за гуманитарной помощью, разорвало на части в Донецке. Когда он пришел, чтобы получить помощь – помощь для своего парализованного отца, не для себя!.. И все. Человека нет.
– По-вашему, с этих стендов на людей должны смотреть не такие… Эм… Веселые лица? – Уточняю.
– Да. Переселение – это не радужно, это очень тяжело. Я, например, не знаю, вернусь ли я отсюда. А люди, которые там остались, они озлобились и теперь нас называют предателями. Когда везде все взрывается… Что, нам всем надо было просто остаться и ждать своего часа? Попадет, не попадет – ради чего?! – Женщина переходит на повышенные тона, но силой воли заставляет себя успокоиться. – Я, например, слабо верю в те ДНРовские лозунги, которые провозглашали, и не готова умирать за них, – отрезает Ирина.
О том, какие все-таки лица должны были бы быть вывешены на стендах на Софиевской площади, можно долго спорить. Да, на тех фотографиях нет грустных лиц, но с другой стороны, это не значит, что людям, изображенным на них, не трудно. Общество просто уже устало от насилия и не воспринимает негативную информацию, отталкивает ее от себя так же, как самих переселенцев, не желая решать за них их же проблемы. Поэтому возможно, герои фотовыставки улыбаются специально – чтобы лишний раз показать, что они такие же люди, как все остальные, и заслуживают такого же внимания к их проблемам, как все остальные граждане Украины.
Потребительская инфляция
Учетная ставка
Официальный курс евро
Официальный курс доллара
Международные резервы
Главные темы